Закат на Босфоре

— С утра он, кажется, собирался на прием к Врангелю… Хотел просить разрешения уехать на поиски брата… ну и денег чтобы дали хоть на первое время.

— Судя по тому, что у него были деньги, просьбу его удовлетворили? — уточнил Горецкий.

— Я не помню, — потупился поручик. — Мы много пили… водка у Соломона… в общем, он ушел и больше я его не видел. Но он что-то кричал про то, что в армии все решают связи и что он сегодня встретил кого-то…

— В приемной Врангеля?

— Кажется… — неуверенно промямлил поручик.

— Благодарю вас, господин Шилишвили. — Горецкий поскорее откланялся и вышел — уж очень отвратительной была вся атмосфера дешевого кабака.

На улице при жалком мертвенном свете фонаря полковник постарался определить, который час. Час был восьмой, давно стемнело. Керим нетерпеливо топтался рядом — он хотел есть.

— Ладно, Керим, на сегодня мы с этим делом закончим, а завтра с утра будь готов. Вот возьми-ка. — Горецкий протянул ему шуршащую купюру. Керим на ощупь определил ее достоинство и приятно удивился. Они дошли до первой приличной улицы, где полковник крикнул извозчика. Керим побежал домой, поминутно проверяя в кармане деньги, а Горецкий вздохнул и отправился к себе, где ожидали его Борис, доктор, связанный Саенко, а также сильно раздраженный мистер Ньюкомб. Собственно, мистера Ньюкомба никто не удерживал, «наган» Борис убрал и даже намекнул англичанину, чтобы тот катился куда-нибудь подальше. Но тот, непонятно почему, никуда не ушел и к тому времени, как появился Горецкий, совершенно рассвирепел. Рассмотрев входящего полковника, мистер Ньюкомб облегченно перевел дух, потому что увидел наконец какое-то знакомое лицо в этом бедламе. Он зашептал полковнику на ухо какие-то слова, на что тот поднял брови и пригласил англичанина к себе в кабинет достаточно сухим кивком.

Мистер Ньюкомб метался по кабинету Горецкого как тигр в клетке и кричал с совершенно небританским темпераментом:

— Свяжитесь с Лондоном! Я требую, немедленно свяжитесь с Лондоном и скажите только одно слово, точнее, одну букву — «К.»!

— Вот как? — с интересом посмотрел Аркадий Петрович на англичанина. — Вы работаете в ведомстве генерал-майора Вернона Келла, в МИ-5?

— Тише! — Ньюкомб побагровел, подбежал к Горецкому и прижал палец к губам. — Не произносите этого вслух! Даже для самых ответственных чинов в министерстве внутренних дел и в Скотленд-Ярде он просто «К.»!

— Значит, я информирован лучше, чем чины министерства и Ярда, — усмехнулся Горецкий. — Итак, не считаете ли вы, что нам следует обменяться информацией? Раз уж мы оба кое-что знаем о генерал-майоре…

— Не знаю, не знаю… — Ньюкомб опять принялся мерить кабинет шагами. — Не знаю, вправе ли я обсуждать с вами столь секретные вопросы. Ведь вы не сотрудник МИ-5, более того — вы не подданный его величества…

— Не забывайте, что, если бы не своевременное вмешательство моих людей, доктор ван Гулль, точнее, герр Генрих Кляйнст, вполне мог оборвать сегодня вашу блестящую карьеру.

— Эти ваши люди… — англичанин возмущенно напыжился, — они совершенно не джентльмены! Они позволяли себе недружественные выпады, привели меня сюда к вам насильственно… кроме того, они явно умышленно способствовали побегу этой Гюзели, помощницы ван Гулля! Я уверен, что это не было случайностью!

— Вот как? — Горецкий снова усмехнулся и негромко проговорил по-русски, ни к кому не обращаясь: — Ах, Борис, Борис! Он неисправим! Не может устоять перед красивой женщиной. Но от Саенко я этого не ожидал.

— Так что же вы намерены делать? — надменно спросил мистер Ньюкомб.

— Вы прекрасно знаете, что с Лондоном я связаться не могу, — холодно отбрил его Горецкий. — Я работаю на мистера Солсбери, а его сейчас нет в городе. Так что я передаю голландского доктора, то есть немецкого агента Генриха фон Кляйнста, в руки людей мистера Солсбери, которые хоть и бездарно провели операцию с его поимкой, но все же они мне хорошо знакомы, а вы, простите, являетесь для меня темной лошадкой.

Мистер Ньюкомб сделал возмущенный жест, намереваясь что-то сказать, но Горецкий сделал вид, что не заметил этого жеста.

— Может, вы сумеете объяснить — здесь, в неофициальной обстановке, — как случилось, что мистер Солсбери не имел ни малейшего представления о вашей миссии в Константинополе?

Мистер Ньюкомб опустил глаза, потом сел за стол и закурил папиросу.

— Вообще-то я выполняю приказ. А как они там наверху решили, мне ведь не докладывали, — вздохнул он. — Знаю только, что «К.» был очень обеспокоен в последнее время утечкой важной информации. Один наш дипломат был завербован, а когда его разоблачили, то он застрелился. «К.» захотел узнать, откуда, так сказать, ветер дует. И послал меня. Я познакомился с Гюзелью, дал себя завербовать…

— Понятно, — протянул полковник Горецкий. — Правая рука не знает, что делает левая. У нас в России тоже так было…

На улице послышалось фырканье автомобильного мотора.

— Это за доктором.