Закат на Босфоре

Открыла старая турчанка, которая, к великой досаде Керима, оказалась почти глухой, так что приходилось кричать ей в ухо. Но все же удалось выяснить, что нашла своего убитого хозяина именно она, когда вернулась с базара, и был он еще теплый. Но никого она не встретила по дороге и ничего не видела. Дверь была открыта, чему она несказанно удивилась, потому что хозяин строго-настрого велел запирать, даже если на минутку выйдешь — за водой или белье развесить… Нанял ее хозяин месяца два назад, откуда приехал — она не знает. Кем раньше был — тоже не знает. Кто приходил к нему в тот день — понятия не имеет. Она увидела труп хозяина на полу в луже крови и выскочила на улицу. На ее крики собрались соседи и случайные прохожие, а уж после пришел господин Эфраим. На вопрос Горецкого, кто такой господин Эфраим, старуха с почтительным придыханием ответила, что господин Эфраим — это полицейский, который стоит вон там на углу, за три квартала отсюда. Господин Эфраим был очень недоволен убийством и сначала закричал на нее, Фатиму. Но потом разобрался, что она ни в чем не виновата, и отпустил. Приехали полицейские и увезли тело хозяина, а один очень важный господин в штатском платье забрал все драгоценности и деньги из железного ящика, что стоял у хозяина возле кровати, и ушел, залепив все сургучными печатями. Велели ничего не трогать, но на третий день Фатима все же решилась замыть кровь и вообще прибраться, потому что очень пахло и замучили мухи — откуда только они взялись зимой?

— Так-так, значит, все ценное турки забрали?

— Все забрали, господин, все-все. — Фатима опустила бегающие глазки.

Горецкий пригляделся к турчанке и понял, что вороватая старуха уже успела прибрать все, что властям показалось не очень ценным, и что заставить ее признаться в этом у него, у Горецкого, нет никакой возможности.

Керим сердито закричал на старуху по-турецки, она в ответ немедленно пустила слезу. Керим махнул рукой и замолчал, но Горецкий понял все причитания старухи без перевода.

Конечно, ныла Фатима, старуху все обижают, и приходят клиенты хозяина, требуют свои заклады, а что она может сделать, когда ничего не осталось? Да и кто им теперь поверит? С хозяина-то ведь не спросишь…

— Постой-постой, — в голове у Аркадия Петровича шевельнулась догадка, — а ведь он должен был вести учет клиентов. Раз он брал залог на время и начислял проценты, то должен был все тщательно считать. Спроси у нее, Керим, где та тетрадь, в которую хозяин записывал сведения?

Фатима долго не могла понять, чего от нее хотят, или делала вид. Глядя в хитрые старухины глаза, Горецкий усомнился даже, так ли она глуха, как представляется. Однако видно, старуха не верила в силу написанного слова и не ждала для себя неприятностей от каких-то бумажек. Повздыхав, она вышла и вскоре принесла большую конторскую книгу с наполовину вырванными страницами — практичная старуха использовала бумагу для растопки плиты. Керим набросился на нее коршуном, выхватил книгу и протянул полковнику. К счастью, пострадали только первые листы, и сохранились записи месячной давности.

Горецкий внимательно листал книгу. Фому Сушкина убили поздним утром, так что посетителей еще не было. Так и есть: в этот день, двадцатого февраля, нет никаких записей. Значит, никто не приходил. Хотя… Аркадий Петрович быстро пролистнул несколько страниц назад. Обычно деньги под залог берут на месяц. Вот четыре записи, произведенные ровно месяц назад, двадцатого января. И только одна из них перечеркнута — Нинетт Мезон, золотое кольцо с топазом. Стало быть, только неизвестная Нинетт Мезон не поленилась встать пораньше и успела забрать свое колечко. Остальным не повезло — ростовщика убили и их вещи пропали. Впрочем, возможно, они и не собирались ничего выкупать. Кем может быть Нинетт Мезон? Француженка, возможно, артистка, поет в ресторане или кабаре. Следует попытаться ее отыскать. Велев Кериму взять конторскую книгу с собой, Горецкий поспешил в полицию.

В здании городского полицейского управления полковнику Горецкому сообщили неприятное известие — вчера случилось еще одно убийство явно из той же серии. Биржевой коммерсант Акоп Мирзоян был убит на Галате прямо на улице ударом шила или узкого ножа точно в затылок. И хоть труп обнаружили довольно быстро, убийцу никто не видел.

— Еще одно звено той же цепи, — расстроенно сказал Горецкий Джафару Карманли.

— Вы уверены? — без всякого выражения спросил тот.

— Почти, — честно ответил Горецкий.

Джафар отвернулся, ничего не сказав.

Мирзоян был достаточно известен в биржевых кругах. Он ворочал большими делами. Появился он на константинопольской бирже два месяца назад, и его сразу же заметили.

Полковник Горецкий не поленился сам зайти в отдел, который ведал регистрацией лиц, проживающих в Константинополе, и, сославшись на Джафара, поручил маленькому лопоухому человечку выяснить для него адрес некоей Нинетт Мезон, предположительно артистки или певички.