Закат Советской империи. От Брежнева до Горбачева. 1966–1991

Генерал КГБ А.Г. Сидоренко, работавший заместителем начальника секретариата председателя КГБ, свидетельствует, что Андропов не раз направлял Брежневу оперативные материалы о взятках и злоупотреблениях некоторых партийных деятелей, их детей и родственников, но обычно они возвращались с пометкой: «Доложено, уничтожить». (Эти пометки мог делать Черненко или его подчиненные из Секретариата генсека.)

К сожалению, ко всем таким «шалостям» советской номенклатуры и элиты генеральный секретарь относился философски. Когда ему рассказали «о том, как трудно живется низкооплачиваемым людям», он спокойно и уверенно реагировал:

«Вы не знаете жизни. Никто не живет на зарплату. Помню в молодости, в период учебы в техникуме, мы подрабатывали разгрузкой вагонов. И как делали? А три мешка или ящика туда — один себе. Так все и живут в стране». Значит, анекдот «Власть делает вид, что нам платит, а мы делаем вид, что работаем», был истиной в последней инстанции.

Он также считал нормальным теневую экономику, злоупотребления в сфере услуг и взятки чиновников. Поэтому такие преступления постепенно становились нормой жизни и деформировали моральный облик не только простых людей, но в первую очередь руководителей. Но самым страшным было то, что социальное разложение затронуло и семью самого генерального секретаря.

П.Е. Шелест, недолюбливавший Брежнева, конечно преувеличивая, писал «о коррупции и жадности его самого и его семьи» и утверждал, что при нем «Завидово стало местом разврата».

«Коррупция, — вспоминал более объективный Г.Х. Шахназаров, — смертельно поразила вельможную верхушку общества. Увяз в ней и сам Брежнев, не способный устоять перед соблазнами сладкой жизни. Любил подношения и нашел неплохой способ удовлетворять эту страстишку: во время визитов дарить главам других государств как можно более дорогие подарки, побуждая тех в свою очередь не скупиться, чтобы не ударить лицом в грязь» (лично для Брежнева).

Всякий раз, когда во Внуково-2 приземлялся спецсамолет, оттуда перегружались в автофургоны и везлись на дачу генеральному десятки коробок с ценными подарками. Не мог Леонид Ильич не знать о дани, которую собирала Виктория Петровна после каждой своей поездки в Карловы Вары, об авантюрных проделках своей дочери, питавшей болезненную страсть к бриллиантам.

У Виктории Петровны была квартира, где она хранила подарки, за что в семье ее звали «хозяйкой Медной горы», а о брате Леонида Ильича Якове его дочь Любовь пишет: «Отец… пошел вразнос: оброс сомнительными личностями кавказского происхождения, торгашами, специалистами, которые таскали его по гостям, ресторанам и, используя в хвост и в гриву его имя, покупали дефицитные “Волги”, строили дачи, вытягивали из-под следствия друзей и родственников».

Поэтому справедливое мнение советских граждан, что жена Брежнева была скромной и не вмешивалась в его служебную деятельность, как это делала Раиса Горбачева, было верным, но любовь к обильным подношениям в виде «борзых шенков» была свойственна всей партийной номенклатуре, причем инициаторами часто являлись их жены и родственники. Исключение в Политбюро являлся Суслов и отчасти Шелепин и Андропов. А Косыгин, вопреки сложившемуся мнению, любил иностранные автомобили и комфорт по западному образцу не меньше Брежнева.

Аналогично в Москве говорили о сыне Брежнева Юрии, заместителе министра внешней торговли, и о его зяте — Юрии Чурбанове.

Есть версия, что после того как Леонид Ильич вернулся из отпуска, Федорчук возобновил «бриллиантовое дело» и пригласил Галину и Юрия Брежневых для допроса, а 8 сентября Андропову доложили, что на 10 сентября запланирован его арест. Якобы в связи с этим 9 сентября Андропов встретился с Федорчуком, после чего в ночь на 10 сентября вылетел за границу в Венгрию, ГДР и ЧССР, чтобы договориться о смене Л.И. Брежнева. Однако 10 сентября 1982 года Щелоков получил согласие Брежнева на арест Андропова, однако он уже знал о заговоре против него и сумел предпринять контрмеры…

Однако без всяких версий очевидно, что никаких доказательств или подтверждений этим событиям в ближайшее время нет и вряд ли будет, кроме появившегося тогда анекдота: Леонид Ильич выходит на трибуну, лезет в карман, достает бумажку, читает собственный некролог и произносит: «Опять пиджак Андропова надел».

Однако верна русская поговорка — «Чему быть, того не миновать!»

По прошествии времени все приближенные Брежнева и Андропова разоткровенничались. Евгений Бовин вспоминал:

«3 ноября мы с Арбатовым были у Андропова. По его словам, ему звонил Брежнев и дал указание, — во-первых, заниматься кадрами и, во-вторых, вести (если нет Брежнева) заседания Политбюро и Секретариата. Ю.В. поднял указательный палец: “Власть переменилась!”»

Таким образом. Брежнев закрепил за Андроповым статус второго человека в руководстве партией, а помощник Черненко Печенев уточняет: