Закат в крови<br />(Роман)

— Заелись, подлюги комитетчики, одурели от собственной демагогии… Трепачи, зануды штатские, стрекулисты! Хотят, шоб мы с Автономовым были у них на побегушках. Нет, не выйдет! Сорокин — любимец революционных войск. И он не позволит свой авторитет подрывать разной чернильной тле! Да, душа из них вон! У меня в армии свой ревком. Ты, Рябов, председатель моего ревкома; ты, Шемов, мой военный комиссар! Вы — моя опора! И покуда война идет, вся полнота власти должна находиться в наших руках.

— Верно! Ве-ер-но! — восторженно поддакнул Рябов. — Но только, Иван Лукич, не спеши рубить их. Давай лучше опровержение диктуй. Мы заставим это опровержение экстренным выпуском печатать…

— Правильно, — подхватил Шемов. — Давай опровержение. Давай покажем, шо мы тож имеем политичные головы. Ты, Иван Лукич, выдающийся полководец, и революционная масса должна знать твои мысли. Зови адъютанта Круглоголового, пущай под твою диктовку пишет. А мы с Рябовым тож напишем. Твое опровержение пропустим на первой странице газеты, а наше — на второй. Сто тысяч экземпляров велим выпустить, шоб каждый боец знал, как мы громили корниловские банды, как Иван Лукич действовал… А сейчас прикажем нашим хлопцам для острастки окружить редакцию и типографию.

— Я не писать, а рубить мастак! — не унимался Сорокин.

— Иван Лукич, ты свою статью можешь озаглавить «Где узурпаторы?»! И доказать, что не мы, а комитетчики — пустозвоны и властолюбцы.

— Круглоголовый! — крикнул Сорокин.

В комнату вбежал горбоносый, поджарый, на кривых тонких ногах человек, похожий на черкеса, в мягких кавказских сапогах, перехваченных ремешками ниже колен.

— Давай чернила, бумагу и садись пиши под диктовку! — распорядился Сорокин, вешая шашку на стену…

* * *

На другой день по Красной улице мальчишки звонкими, пронзительными голосами кричали:

— Экстренный выпуск! Экстренный выпуск «Известий»!

— Читайте статью Сорокина «Где узурпаторы?»!

— Экстренный выпуск!

Горожане быстро расхватывали газету и тут же на улице читали ее.

Глаша, преградив дорогу чумазому подростку, державшему кипу газет под мышкой, купила у него номер экстренного выпуска.

Первую страницу газетного листа занимала статья, озаглавленная громадными буквами: «Где узурпаторы?» Она была подписана Сорокиным и его адъютантом Круглоголовым. На обратной стороне под таким же кричащим заголовком красовалась статья, подписанная председателем военно-революционного комитета Юго-Восточной армии Рябовым и военным комиссаром Шемовым.

В статье Сорокин и Круглоголовый в резких, запальчивых выражениях называли руководителей Екатеринодарского городского комитета партии и ЦИКа властолюбцами и демагогами, которые якобы всюду стремятся подорвать авторитет подлинных вождей революционных войск.

Значительная часть статьи была посвящена перечислению боевых заслуг Сорокина и его побед, одержанных над Корниловым и Филимоновым.

Рябов и Шемов тоже восхваляли Сорокина и Автономова, сетовали на то, что себялюбивые «комитетчики» не ценят их по достоинству, не понимают, как велик и значителен авторитет Сорокина в армии.

Екатеринодарские обыватели, читая газету, злорадствовали:

— Ага, большевики загрызлись между собой! Власти не поделили!

— Сорокин всех штатских коммунистов к ногтю прижмет, вот увидите!

Глаша сунула газету в полевую сумку и пошла в штаб.

В кабинете председателя СНК республики Яна Полуяна собрались почти все члены Чрезвычайного штаба обороны.

— Как хотите судите, — говорил Рубин, — но такие дикие и возмутительные печатные выступления в данный момент более чем преступны!

— Согласен. Если учесть, что Добровольческая армия вновь ожила, а немцы забрали Таманский полуостров, — поддержал Рубина другой член штаба обороны, Турецкий, — то выступление Сорокина и его дружков льет воду только на мельницу наших врагов. Называя нас властолюбцами и узурпаторами, Сорокин подрывает авторитет Кубанской партийной организации…

— Все это верно, — объяснял свою позицию Леонид Иванович Первоцвет, — но что прикажете делать с Сорокиным?

— Что? Арестовать! — горячился Турецкий. — Арестовать и судить военно-революционным трибуналом!

— Арестовать Сорокина не даст Автономов, так что у нас сейчас нет реальной возможности осуществить такую крайнюю меру. К тому же Сорокин и в самом деле популярен в красноармейской массе…

— Сорокин не лишен и полководческих способностей, — добавил Ян Полуян. — Я против того, чтобы на Сорокина смотреть как на Золотарева, хотя он чрезмерно самолюбив, горяч. Мне кажется, он не безнадежен. Не лучше ли для дела попытаться обломать его? Где мы сейчас возьмем военачальников? Я предлагаю заняться перевоспитанием Сорокина.

— Горбатого могила исправит, — стоял на своем Турецкий.

— Эту поговорку в отношении Сорокина я не принимаю. Сорокин не враг революции… — убеждал товарища Полуян. — Мы должны подобрать к нему ключи. Понимаю, что это не легко, но подрывать авторитет Сорокина сейчас нам не выгодно. За ним идут бойцы, в армии он сыскал себе немалую известность, на это не надо закрывать глаза…