Закатные земли (СИ)

Хуманс покосился на дверь и с самым заговорщицким видом поведал: — На самом деле, господин. Как сейчас помню… Лет пятнадцать назад дело было. Пришел певцом первого рангу, отправили после скандалу. Чем он там оскандалился – в Опере никому не ведома, но слухи ходють, история была принеприятнейшая. Вот и сослали, значит, сюдыть. А потом, лет через восемь, хозяин Оперы – месье Эттош – сделал его распорядителем.

— А не опасаешься мне такое рассказывать? – насмешливо прищурился Дани.

— А чавой опасаться то? – мужчина пожал худыми плечами. – Не первый распорядитель на моем веку. Без меня туть половина механизмов заклинит. – он хитро подмигнул собеседнику.

Дани рассмеялся, признавая правоту Дзарро, но почти сразу остановился и, неожиданно для самого себя, спросил: — А многим удавалось отсюда… выбраться?

Дзарро посерьезнел и какое-то время молчал, прежде, чем ответить: — Мало, но бывали и такие. Исхитрялись уйти. Правда с музыкой да танцами приходилось попрощаться – шли в простые рабочие профессии. Куда ж особо то примут после наших-то традициев?

Дани мрачно кивнул, напряженно скрестив на груди тонкие руки. Перспективы вырисовывались не самые радостные.

Очередное выступление прошло весьма успешно. Полутьма большого зала, приглушенный, ненавязчивый свет свечей, красивые декорации, отличная игра оркестра и… пение. В такие моменты Даниэль забывал о зрителях, о сомнениях и тревогах, а просто исполнял свою партию – со всем талантом и вдохновением. Как можно отказаться от музыки? Ведь в ней и заключалась, если не вся его жизнь, то большая ее часть. Он пел, сколько себя помнил. Пел, когда грустно и когда радостно. С музыкой он никогда не был одинок.

В большей части постановок главную женскую партию исполняла мисс Корделия Уолси – перворанговая красавица, взбалмошная, истеричная блондинка лет на семь старше Даниэля. Первое время она проявляла к Дани живейший интерес, но не обнаружив интереса ответного предпочитала его игнорировать.

Впрочем, голос ее, и правда, был выше всяческих похвал и петь с ней в дуэте было весьма приятно. Если бы только не характер…

Финальный выход на сцену и поклон. Овации. Лица зрителей скрыты в тени, но Дани четко ощущал – они довольны и заинтересованы. Занавес опускается. Дани выдохнул и вместе с остальными скрылся за кулисами. Почти сразу слуха его коснулся несколько визгливый голосок Корделии: — Банни! Сколько можно это терпеть, неумеха! Я же просила аккуратнее закреплять мою нижнюю юбку! Во время финальной арии булавка воткнулась мне в бок! И лиф должен быть зашнурован туже! Намного! Моя талия должна смотреться намного тоньше, чем у Офелии из хора, а она явно смотрится толще!

Корделия была в своем репертуаре. Бедной Банни доставалось всегда. Вне зависимости от внешних обстоятельств. Дани мысленно отметил, что талия Корделии смотрелась толще талии Офелии исключительно потому, что таковой и была.

Впрочем, скоро должен был начаться «закрытый прием» для гостей Оперы и Даниэль поспешил ретироваться в свою гримерку. Запереться на ключ, переодеться, привести себя в порядок, покинуть здание через мало кому известный боковой ход, показанный Дзарро. Как правило, этот не хитрый план срабатывал, помогая избежать неприятностей.

Снизу уже доносились звон бокалов, музыка и несколько искусственный смех. Даниэль в этот момент был искренне рад, что находится сейчас не там, с гостями. Кажется, одна из танцовщиц, постоянно хихикая и цокая каблучками, поднялась наверх в компании одного из посетителей.

Даниэль уже хотел осторожно выбраться из гримерки и направиться к тайному выходу, когда услышал совсем рядом тихий плач.

Девушка-фэлэри, одна, в соседней комнате, сильно расстроена и напугана – сообщило юноше его внезапно обострившееся чутье. Секунду помедлив, Дани направился туда.

Она сидела в темноте и плакала – трогательно и по— детски всхлипывая. Дани немного растерялся. Нет, раньше ему доводилось сталкиваться с женскими слезами и не раз. Но не в подобной ситуации.

Кажется, юное создание не заметило появления Даниэля в комнате. При ближайшем рассмотрении она оказалась одной из певиц хора – новенькой четвертого ранга – относительно миловидной и серебрянноволосой. Дани оказался рядом и протянул девушке чистый платок: — Прошу, мисс.

Она вздрогнула, но узнав его, благодарно кивнула.

— Ппростите… — запинаясь, произнесла фэлэри. – И…спасибо.

— Могу ли я хоть чем-то помочь? – уточнил Даниэль с сочувствием, примерно догадываясь, что могло привести ее в подобное состояние, и осознавая, что помочь ей он толком не сможет.

Юная певица отрицательно мотнула головой с пышными кудряшками.

Дани посчитал излишним донимать бедняжку расспросами и тихо предложил: — Я могу вывести Вас из Оперы и проводить до дома.

Юноша понимал, что это временная мера, но ничего иного предложить не мог. Его собственное положение было весьма шатким.

Во взгляде девушки появились благодарность и надежда. На этот раз она кивнула.

— Только пообещайте, что никому не расскажете о выходе, который я покажу. – попросил Даниэль серьезно.