Закаты

Предчувствия не обманули его. Бестрепетным голосом ему сообщили, что все его предложения тщательно рассмотрены, но комиссия пришла к твёрдому убеждению: в услугах господина Тетерина Сергея Михайловича она в данное время не нуждается.

— Благодарю вас, желаю удачи, — сухо сказал Тетерин и повесил трубку.

— Ну что там, Серёжа? — спросила мать.

— Они во мне не нуждаются.

— И это понятно. Сволочи! Нет, вы поглядите! Комиссия, занимающаяся останками, а главное — черепами! — царской семьи, не нуждается в лучшем специалисте по ископаемым черепам!

— Они мне сразу в шутку заметили, что царь с царицей не были питекантропами, — уныло пожал плечами Сергей Михайлович. Главное, из-за чего он был теперь расстроен, состояло даже не в том, что эти гады пренебрегли им, а в том, что ему теперь уж точно не удастся заснуть.

— Конечно, ты им не нужен, — продолжала негодовать Людмила Петровна. — Потому что ты можешь помешать им в их мухляже. У них глаз намётанный, кто честный человек, а кто нечестный, кого можно и подкупить при необходимости.

— Просто им не нужны специалисты, вот и всё. У них вся комиссия состоит не из учёных, а из чиновников. Господи, сколько же на свете сволочи! — воскликнул Сергей Михайлович, имея в виду на сей раз всех оптом — и Вернолюбова-Чернолюбова, и бунинскую героиню, и Чару Чертовну, и членов комиссии, и даже Чикатило. Наградивший его в подъезде оплеухой был к тому времени милостиво забыт.

Сергей Михайлович возвратился в своё лоно, укутался одеялом, но заснуть, как и предполагалось, не мог. Он думал о том, что во всём виноват сам. Не надо ему зарабатывать черепословской халтурой, развлекая новых гнусных, не надо встречаться с Евдокией, не надо больше ходить в тайное общество Ч — одного раза достаточно, чтобы понять, какой это бред и жульничество. В итоге он будет зарабатывать на халтуре, а Святослав Зиновьевич будет вытягивать эти деньжонки из него. Хороший замкнутый круг получается. Этакий круг Ч...

Но неужели бросить всё, когда вот-вот должна раскрыться великая чакра?

Сергей Михайлович засмеялся. Всё глупость. Но разве мир устроен умно? Разве, если Тетерин прекратит свою черепословскую практику, забудет про Евдокию и загасит, как окурок, воспоминание об обществе Ч, мир станет умнее? Нисколечко! Миром по-прежнему будут править дураки и сволочи. Сплошная сволочная сплошность. Россия! Мать верит в её возрождение, которое сулят газеты типа «Завтра» и «Бестии». Так верили в возрождение Рима, Византии, Арабского халифата. Но римляне стали итальяшками — шутами, макаронниками, колготками «Леванте», византийцы — греками, турками, торгашами, арабы — известно кем, один только Саддам ещё держится... Эх, мама, мама! Мир глуп, и с каждым годом всё глупее и глупее. И незачем Сергею Тетерину участвовать в комиссии по царским останкам. Лучше он добьётся любви Евдокии, хотя что дальше — одному Ч известно.

И всё же Сергей Михайлович давно подметил одну особенность русских черепов, которая почему-то вселяет, вселяет какую-то безумную надежду. Это одна маленькая особенность, которую пока ещё никто не заметил, имеется только у истинно русских людей и у тех иностранцев, которые или становились русскими, или по духу всю жизнь были подобны русским.

— Сволочи! — снова заворочался с боку на бок Тетерин, поминая сим словом теперь уже только членов комиссии.

Да, любой Проханов, любой главный редактор «Бестии» или «Русского порядка» немало бы отдал за статейку об этой особенности русских черепов. Не случайно большевики с таким упоением в своё время дырявили эти черепа из револьверов.

Сергей Михайлович вскочил с кровати. В глазах его стояли слёзы.

— Сволочи! — погрозил он в окно кулаком. Это уже — большевикам.

Ему было за всё обидно. За то, что он не разворошил, не подпалил, не сжёг осиное гнездо Святослава Зиновьевича, за то, что Евдокия не отдалась ему хотя бы под утро, за то, что в подъезде ошибочка вышла в точности «по Швейку», за этот оскорбительный тон, которым ему сообщили, что не нуждаются в его услугах.

Сна — как не бывало.

А главное — за державу обидно! Как ты ни крути хвостом и ни пытайся приспособиться к новой жизни, поминая Рим, Византию и прочие погасшие империи, а — обидно до слёз.

И Сергей Михайлович от всей души расплакался...

Глава седьмая ПРИЗРАК ЗАМКА

— Жить, как говорится, хорошо.

— А хорошо жить — ещё лучше.

— Точно!

Отец-основатель был очень доволен тем, как прошёл день. Он нисколько не раскаивался в том, что случилось в дороге между ним и его бывшей женой, а ныне — княгиней Екатериной Петровной. Едва ли это рогоносное происшествие дойдёт до сведения самого рогоносца, князя Жаворонкова, а как ни крути — приятно наставить рога тому, кто, можно сказать, увёл твою супругу, потому что был богат и преуспевающ.