Закаты

— Не по-твоему, а по-латыни, — приобняв её за плечи, ответил отец-основатель. Он заметил, что это обнятие не укрылось от взора княгини, и поспешил продолжить рассказ о наблюдаемых фундаментах: — Итак, самая крайняя справа — это будет Угловая, или Южная, башня, предназначенная для гостей замка. Закладка её фундамента уже окончена. От Угловой две стены ведут к Кухонной башне, что подальше от нас, и вот сюда, на холм, где заканчивается закладка основания башни Ублиетт. Фундаменты донжона и трёх северных башен вы, ваше высочество, уже видели, они были заложены ещё осенью.

— А что вот там? — обратила Катя внимание на новые постройки, затеянные на склоне перед обрывом, возле речки.

— Это будет барбакан, — отвечал отец-основатель.

— Бар... что?

— Барбакан. Площадка перед замком, окружённая невысокой стеной. Эта стена со стороны Волчицы будет создавать нижний ряд зубцов, над которыми встанет вся основная зубчатость замка. Очень красиво. В самом барбакане мы разобьём сад.

— Превосходно! — Княгиня Жаворонкова глубоко вдохнула в себя упоительный весенний воздух. Щёки её горели. Владимир Георгиевич и её обнял за плечи другой рукою. Он стоял среди двух прекрасных женщин, одна из которых была его бывшей женой, а сегодня ночью стала тайной любовницей, вторая — невестой. Обе были красавицы, причём Марина хороша ещё тем, что на десять лет моложе Кати. Владимир Георгиевич мог гордиться как мужчина.

— А теперь представьте, — сказал он, — как вырастут башни и стены, как вознесётся выше всех величественный донжон, как будет вырыт ров, в который вольются воды Волчицы, и по этим водам станут плавать лебеди, как от дворца к Надвратной башне через ров перекинется изящный мост.

— Да-а... — мечтательно промолвила Марина.

— Даже не верится, что здесь, в средней полосе России, когда-нибудь вырастет средневековый замок, — сказала Катя.

— И вы будете его владелицей, — сказала Марина, подчёркивая своё дружелюбие по отношению к бывшей жене своего жениха.

— Мы, — возразила княгиня столь же дружелюбно.

«Кто богат, тот и рогат», — сверкнул в голове у отца-основателя каламбур, и он весело рассмеялся.

И вот теперь, за час до заката, они снова сидели на этом балконе, но только теперь вдвоём — он и Катя. Марину всё-таки увели от жениха по делам предстоящей свадьбы — какие-то там очередные примерки. Владимир Георгиевич пришёл сообщить княгине о пополнении.

Поздравляю вас, ваше высочество, — сказал он. — В то время как население России стремительно сокращается, наше население растёт. К нам приехали трое новичков — двое мужчин и одна девушка, а у Карповых родился сын. Это уже двенадцатый ребёнок, родившийся в пределах княжества.

— Это радует, — отвечала княгиня. — Не желаешь посидеть со мной и попить чаю с ликёром?

Слуга Виталик поставил для них на балконе столик, плетёные кресла, накрыл столик приборами, принёс кофе, ликёр, яичное печенье и зефир, вечно любимый Катей. А ликёром родил отцу-основателю — Владимир Георгиевич очень ценил бехеровский.

— Итак, — сказала княгиня, — сколько же у нас теперь всего жителей?

— На тридцать первое декабря прошлого года, — стал рапортовать Ревякин, — население княжества насчитывало триста семьдесят девять человек. Но сегодня оно составляет триста девяносто семь человек, из которых двести шестьдесят женщин и только сто тридцать семь мужчин. Неслыханное процентное соотношение — шестьдесят пять и тридцать пять. Мужчин почти вдвое меньше, чем женщин. Такого нет ни в одном государстве мира Зато рождаемость у нас в шесть раз превосходит смертность — из родившихся двадцати только двое скончавшихся. Это лучший показатель в мире. Кроме того, я подсчитал, мы держим первенство во всём мире по количеству жителей, имеющих высшее образование, знающих иностранные языки, умеющих играть на музыкальных инструментах.

— А по количеству моржей нас никто никогда не догонит, — добавила Катя.

— Это так, — вздохнул Владимир Георгиевич. — Но что делать с соотношением мужчин и женщин? Придётся в скором времени разрешать многожёнство, гаремы.

— Не думаю, — возразила Катя. — Лучше завезти мужчин откуда-нибудь. Хороших мужчин из неблагополучного региона планеты. Сербов, к примеру. Приднестровцев. Моряков из Севастополя.

— Тогда уж и Черноморский флот перетащить волоком в Волчицу и разместить под Ярилиной горкой, — сказал отец-основатель.

— Это блестящая мысль! — улыбнулась княгиня. — Всё, что стало не нужно России, всё забрать сюда, в наше княжество. И отсюда начать великое возрождение.

— Не мешало бы и иракскую нефть, — добавил Ревякин.

— И Саддама! — мечтательно закатила глаза княгиня. — Красивый мужик!

— Ну уж нет, — возразил Ревякин. — Как отец-основатель, я решительно против такого риска.

— Боишься?

— Глазом не успеем моргнуть, как тут будет флот США и всего мирового сообщества. Разбомбят за милую душу.

— Ладно, без Саддама, — вздохнула Екатерина Петровна.