Закаты

Сергей Михайлович усмехнулся, намереваясь повесить полку на место. Ну даже если Чикатило? Неужто мать самолично отдаст на съедение свою крошку? своего малышонка, мальчонка. Чтоб ненасытное чучело бедную крошку замучило? Мучикатилло... Конечно, ничего страшного не намечается.

Конечно, ничего опасного для малыша. Да это и не Чикатило никакой.

Сергей Михайлович ещё раз глянул на себя в зеркало и сказал самому себе:

— Мохнорылый!

Больше он себе возможностей на раздумье не предоставлял. Выйдя из туалета с фаянсовой полкой в руках, толкнулся в ту дверь, боясь уже не застать там ни Чернолюбова, ни мальчика.

— Не надо хихикать, тебе не так уж и щекотно, — бормотал великий чемпион, почти пыхтя. Он стоял на корточках перед мальчиком и завязывал у него под подбородком шнурки колпачка. Малыш извивался и хихикал от щекотки, ему было весело. Он уже был облачен в лиловый шёлковый балахончик, спускающийся до пят. Островерхий колпачок тоже был из лилового шёлка, с серебряной Ч во лбу.

— Не отвлекайте меня сейчас! — сердито бросил Святослав Зиновьевич через плечо, услыхав вошедшего Тетерина. — Да стой же ты, чумовой! — ещё более сердито молвил он мальчику.

Тут Сергей Михайлович размахнулся и шарахнул Чернолюбова по черепу. Фаянсовая полка взорвалась и рассыпалась крупными осколками. Святослав Зиновьевич мешком повалился на пол и затих. Мальчик в восторге воскликнул:

— О-о-о! Бу-у-ух!

Он нисколько не испугался, видимо, уверенный, что дяди весело забавляются. Не теряя времени, Сергей Михайлович подхватил малыша, цапнул со стула его одёжки, поверх которых лежал нательный крестик на широкой ленте, и выскочил по лесенке в коридор.

— Велено его на улицу вынести, — сказал он равнодушному охраннику, который, кажется, был уверен, что ничего экстренного не должно произойти. — Где выход на улицу?

— Вон в ту дверь, наверх, направо, потом налево.

Чудодейственный мальчик очухался только на улице. Захныкал:

— Ма-ма!

Но дерзкий похититель уже открывал свою «мыльницу» и бросал его на переднее сиденье, захлопывал дверцу, спешил за руль, заводил мотор, выруливал из тёмного двора, выскакивал на проезжую улицу и мчался прочь от черкви великого Ч. Выскочив на Серпуховской вал, Сергей Михайлович быстро промчался до поворота на Тульскую, свернул, помчался к Автозаводскому мосту, мельком глянул на большие часы, светящиеся возле станции метро. Ровно полно-Ч.

— Чёрта вам лысого, а не чакру! — захохотал Тетерин, пуще прежнего напугав мальчика этим жутковатым хохотом.

— Ма-а-а-а-а... ма-а-а-а-а! — ревел бедный.

— Ничего, миленький, ничего, они нас не догонят, не поймают, — постарался успокоить его ласковым голосом Сергей Михайлович. — Ему почему-то вспомнился тот Слава, который вчера доблестно ушёл, бросив своей девушке: «Эх ты! Дурочка!» Жалко стало Евдокию. Но, как ни жалей её, она непроходимая дура. Ему никогда не удалось бы убедить её в том, что от таких, как Святослав Зиновьевич, надо бежать сломя голову. — Зато, Слава, ты просто ушёл, а я — подвиг совершил! — воскликнул Сергей Михайлович весело. — Малышонок, не реви, прошу тебя. Тёзка! Ты же тёзка мой! Серёжа? Как тебя зовут?

Мальчик перестал плакать, всхлипнул, глядя на своего похитителя с вопросом во взгляде.

— Ну? Глазастик! Как тебя зовут?

— Серрожа, — сказал мальчик.

— А фамилия твоя как?

— Беррокурров, — послушно отвечал мальчуган.

— А где ты живёшь?

— Макве.

— А как твоего папу зовут?

— Боррис.

— А фамилия папы?

— Беррокурров.

— Доставлю я тебя к твоему папе! — весело подмигнул ему Сергей Михайлович, лишний раз убеждая себя в том, что совершил правильный подвиг. Отец мальчика был главным редактором той самой газеты «Бестия», в которой он сегодня видел фотографию Чикатило. Это что, случайность? А может, нет?

— Случайность, я спрашиваю?

— Чучайность, — вздохнул Серёжа.

— Эх ты, чучайность! Я гляжу, на тебя тоже Ч подействовало. Ну ничего, отмоемся от него. Скоро увидишь папу.

— Папу, — снова вздохнул малыш, успокаиваясь.

Приехав домой, Сергей Михайлович разбудил Людмилу Петровну и сразу стал вводить её в курс дела:

— Мама, не пугайся! Этот малыш — сынок главного редактора газеты «Бестия». Его похитили, понимаешь ты? Я не шучу.

— Я вижу. А как он у тебя оказался?

— Я похитил его у похитителей, всё очень серьёзно, мне пришлось одному из этих ублюдков раскроить череп.

— Насмерть? — вскрикнула Людмила Петровна.

— Едва ли, — усмехнулся сын. — Всё-таки я знаю, в какое место черепа бить, чтобы оглушить, но не насмерть.

— Тут твоё черепословие пригодилось, — вздохнула мама одобрительно. — А это правда малыш главного редактора?

— Если не веришь, возьми газету, посмотри, как фамилия этого, который издаёт «Бестию», спроси у мальчика, как его фамилия. Как твоя фамилия, Серёжа?

— Беррокурров, — послушно ответил мальчик.

— Вот видишь! — торжествовал Сергей Михайлович. — Времени нет, мамочка! Переодень его, пожалуйста, из этой колдовской хламиды в его нормальную одежонку. А я звонить.

Едва он подошёл к телефону, как раздался звонок.

— Алло?