Захваченная грешником

— Сначала ты была так поглощена собственным горем из-за потери отца, что мир мог рухнуть, а ты бы и не заметила.

Мама отводит руку назад, прижимая ее к шее, когда ее губы приоткрываются.

Я быстро продолжаю:

— Оглядываясь назад, я знаю, что должна была сказать тебе, когда Ирен в первый раз причинила мне боль. Это моя вина, что я молчала. Я тебя не виню.

— И все же, Тереза, я ненавижу то, что ты чувствовала, что не можешь прийти ко мне, - говорит мама, и в ее тоне слышится душевная боль.

— Мы оба тонули в нашей утрате, и Ирен воспользовалась этим.

— Но почему она причинила тебе боль? – Спрашивает мама, вероятно, все еще пытаясь понять, почему некоторые люди просто злые.

— Погоня за властью. – Я пожимаю плечами и вздыхаю. – Я думаю, некоторым людям просто нравится причинять боль другим.

Мама качает головой, все еще не в силах смириться с тем, что произошло.

— Расскажи мне все.

Я качаю головой, не желая переживать что-либо из этого.

— Нет. Нет причин копаться в прошлом. С этим покончено.

— Неужели с этим действительно покончено? – Мама задает вопросы, не выглядя такой уверенной.

— Да. – Улыбка приподнимает уголки моего рта. – Николас помог мне разобраться со всем.

Бровь приподнимается на мамином лице.

— Как у вас обстоят дела? Я знаю, что свадьба была ... э-э... внезапной и вызвала настоящий шок.

— Ты должна была предупредить меня, – говорю я ей, желая снять груз с души. – Ты должна была поставить меня на первое место и рассказать, что происходит.

Сожаление искажает черты ее лица, пока она действительно не выглядит раскаивающейся.

— Прости меня, agápi mou. Николас может быть таким пугающим, но ты права, я должна была предупредить тебя.

Оставляя прошлое в прошлом, я сжимаю мамино колено, затем улыбаюсь ей.

— Я счастлива.

Выражение ее сожаления сменяется выражением надежды.

— Неужели?

Я киваю, моя улыбка становится шире.

— Я научилась любить Николаса, и он тоже любит меня. На самом деле, – я усмехаюсь, – он поклоняется земле, по которой я хожу. Лучшего мужа я и желать не могла.

Мама широко раскидывает руки, счастье и облегчение искрятся на ее губах, когда она смеется.

— Это так приятно слышать. Теперь мое сердце может успокоиться. – Когда я обнимаю маму, она всхлипывает. – Я так счастлива.

— Все обернулось к лучшему, – бормочу я, эмоции переполняют мою грудь, теперь, когда мы прояснили ситуацию между нами.

Официант приносит два чая со льдом, и мы отстраняемся друг от друга. Я делаю огромные глотки, чтобы утолить жажду, прежде чем мама начинает рассказывать о мероприятии, которое она устраивает для своей группы друзей.

Остаток дня мы проводим, рассказывая о жизни друг друга, и, честно говоря, как бы я этого ни боялась, мне действительно нравится навещать маму.

 

 

Глава 39

НИКОЛАС

К тому времени, как я возвращаюсь домой, уже перевалило за час ночи.

Недовольный тем, что мне не удалось поужинать с Тесс, я снимаю галстук, поднимаясь по лестнице наверх.

Нам удалось заполучить другого сицилийского солдата, и потребовалось чертовски много времени, чтобы вытянуть из него хоть какую-то информацию. Но в конце концов он сломался и подтвердил, что человек, за которым мы наблюдали, является племянником Манно и вторым по старшинству.

Когда я захожу в спальню и вижу Тесс, крепко спящую в постели, я вздыхаю. Я направляюсь прямиком в душ, желая смыть с себя этот гребаный день. Я тороплюсь выполнить свой ночной распорядок и едва ли трачу время на то, чтобы вытереться, прежде чем голым выйти из ванной.

Забираясь на кровать, я откидываю одеяло с Тесс. Она шевелится, и, открыв сонные глаза, на ее прекрасном лице появляется ленивая усмешка.

— Привет, ты дома. Наконец-то. Который час?

— Чуть больше часа, – отвечаю я, берясь за ее шорты и трусики. Стаскивая одежду с ее ног, я бросаю ее на пол. Я кладу руки ей на бедра и раздвигаю ноги, приказывая. – Сними рубашку, Тереза. Ты нужна мне обнаженной.

Она повинуется, и когда она бросает ткань куда-то на пол, я располагаюсь у ее входа и сильно толкаюсь, погружаясь в свою жену до упора. Удовлетворенный стон вырывается из моей груди, и я ложусь на нее сверху, покрывая каждый дюйм ее тела своим.

Наконец-то я дома.

Тесс обхватывает ногами заднюю часть моих бедер, ее руки находят мою челюсть, чтобы она могла провести пальцами по щетине, которую она так любит.

Наши взгляды встречаются, и, видя в ее глазах привязанность, моя грудь почти взрывается.

— Господи, Тесс, мне нужно, чтобы ты любила меня больше, чем мой следующий вздох. – Я обхватываю ее лицо руками, моя грудь сильно прижимается к ее груди. – Я, блять, живу для тебя.

— Я знаю, – шепчет она, ее голос мягкий и теплый. – Я знаю, zoí mou.

Когда я слышу, как она называет меня своей жизнью, на моем лице снова появляется улыбка. Я выхожу из нее только для того, чтобы снова медленно погрузиться глубоко в ее тело, то, как она растягивается вокруг моего члена, вызывает чертовски сильное привыкание.

— Мне нужно снова услышать эти слова, – шепчу я ей в рот, медленно входя в нее, наслаждаясь каждой секундой, проведенной с ней.