Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Позиция Коха являла собой твердый и окончательный отказ от любых «подачек» и «уступок» населению. Хотя Розенберг, готовый принять такое отношение к великороссам, не мог смириться с ним в отношении Украины. 13 мая он отправил копию своего меморандума в штаб Гитлера. Розенберг заявил в немецкой прессе, что нацистская политика на Востоке должна быть «реалистичной… без схематизма [и должна быть] основана на реалиях жизни». Он лично отправился в Украину, чтобы набрать «боеприпасов» против Коха и утвердить свою власть. А 10 июля Розенберг отправился на встречу с Гитлером, чтобы лично изложить свои доводы. Между тем Кох, понимая, что заставил Розенберга занять оборонительную позицию, 29 июня отправил подробный отчет Гитлеру, не утрудившись уведомить ОMi.

Обе фракции теперь ожидали вердикта фюрера.

Зенит и Надир

С началом в конце июня 1942 г. общего немецкого наступления на Восточном фронте штаб Гитлера переместился в окрестности Винницы[24]. Здесь 22 июля Борман, вернувшись из поездки в соседние колхозы, искусно привел разговор к обсуждению украинской проблемы. Он сообщил о неожиданно высокой плодовитости и хорошем здоровье украинцев: «Такое плодотворное размножение может однажды стать для нас серьезной проблемой». С осторожностью ссылаясь на «этих проклятых украинцев», а точнее, на «этих русских, которые называют себя украинцами», Борман апеллировал к долгосрочным целям Гитлера по германизации Востока. В интересах рейха было «ограничить размножение украинцев, так как мы все равно хотим, чтобы в один прекрасный день вся страна была заселена исключительно немцами».

Гитлер тут же согласился с тем, что «крайне важно» было дать местным понять, что они тут не хозяева. Необходимо было максимально упростить образование, не допускать развития украинских городов, не позволять немцам жить среди украинцев; и даже медицинские и санитарные услуги необходимо было строго ограничить. «Наша миссия заключается не в том, чтобы добиться улучшения уровня жизни местного населения…»

Именно этих слов ожидал Борман, и к ним он тщательно подготовился. Он с энтузиазмом принялся редактировать тезисы Гитлера и на следующий же день отправил их Розенбергу в качестве официальной директивы фюрера по руководству его политикой. В ней слово в слово были перечислены замечания Гитлера накануне вечером, и это было, пожалуй, самое экстремистское политическое заявление, когда-либо выпущенное ставкой Гитлера. Эта директива была равносильна полному провалу программы Розенберга по сотрудничеству с «так называемыми украинцами» и особенно всем планам по проведению «политической войны» на Востоке. Розенберг раздражал Гитлера; неоднократно в своих личных беседах фюрер использовал его в качестве мальчика для битья. И именно Розенберга он имел в виду, когда в начале августа объявил: «Любой, кто заикнется о том, что надо лелеять и цивилизовать местное население, будет немедленно сослан в концентрационный лагерь… Я опасаюсь одного: как бы министерство восточных территорий не попыталось облагородить украинских женщин».

Летом и осенью 1942 г. в рядах немецкого руководства с новой силой воспрянул энтузиазм и надежды на будущее. Победы на поле боя смазывали петли политического экстремизма. Относительно стабилизировав ситуацию на северном участке фронта, в июле немецкие войска начали наступление через Дон, и новая группа армий «А» вышла, миновав Ростов-на-Дону, к Кавказу[25]. К концу августа немецкие танки прорвались к берегу Волги; на обеих вершинах Эльбруса 21 августа были подняты знамена со свастикой; Роммель в Северной Африке взял Эль-Аламейн; немецкие подводные лодки топили суда с сотнями тысяч тонн поставок антигитлеровской коалиции; британская высадка в Дьепе провалилась.

Со стороны это казалось кульминационным моментом Третьего рейха. Но выдающиеся успехи просто скрывали разраставшиеся трещины и напряженность. В дополнение к многочисленным экономическим и военным проблемам, Германия столкнулась с растущим сопротивлением внутри «Крепости Европа». Если советское население проявляло все возраставшую склонность к сопротивлению и изгнанию немцев любой ценой, то виной тому во многом были немецкие политика и поведение. Баланс факторов, открывавших дорогу к Сталинграду, был слишком сложным, чтобы подвергаться количественному анализу. Советская организация и идеологическая обработка вместе с поставками по ленд-лизу сыграли свою роль, но не менее важную роль сыграла решимость народа на советской стороне фронта не допустить своего подчинения таким, как Кох и его люди, и их методам. Новости об условиях жизни под немецким правлением просочились на советскую сторону, и в кои-то веки распространенные слухи и официальная пропаганда совпали и агитировали мужчин и женщин против немецкого правления. Произошло то, чего Сталин не смог добиться суровыми призывами и жесткими мерами и что самые дальновидные предсказывали еще с осени 1941 г.: совпадение целей советской власти и ее народа. Германия стала врагом общества номер один.