Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Оба остались недовольны решением и поспешили возобновить борьбу. С августа по декабрь диктовались бесчисленные меморандумы, посылались письма, проводились конференции, готовились, обсуждались и отклонялись проекты.

Споры велись по поводу самых несущественных аспектов, вплоть до вопроса о том, чьи бланки должны были использоваться в пропагандистских офисах, а также неимоверно важного вопроса о том, кто должен был подписывать корреспонденцию в отсутствие начальника отдела пропаганды. Розенберг пытался отсрочить открытие филиалов министерства пропаганды на местах, в то время как Тауберт требовал полного контроля над «пропагандой, радио, кино, прессой, музыкой, театром и культурой». Такая «смелая» интерпретация указа фюрера требовала принятия нового решения, в этом Ламмерс согласился с Розенбергом. Таким образом, когда Тауберт отказался уступить, Ламмерсу и Борману пришлось снова обратиться с данной проблемой к Гитлеру, который, раздражившись «бессовестными попытками Тауберта захватить контроль над всей культурной политикой», вынес решение против Геббельса. Борман снова сумел сохранить некоторые полномочия в руках своего более слабого конкурента. Наконец, 15 декабря 1943 г. Розенберг согласился на передачу пропагандистской деятельности на местах министерству пропаганды, которое два дня спустя объявило об открытии своих собственных кабинетов пропаганды.

Больше года было потрачено на эту борьбу, результатом которой стали лишь взаимные обвинения – соперничество между полноправными нацистами, и не по соображениям принципов, идеологии или политики, а в первую очередь за контроль и юрисдикцию. В то время как борьба между Розенбергом и Кохом основывалась на идеологических и политических разногласиях, на которые накладывались личные факторы, а пререкания Розенберга с Гиммлером и Розенберга с армией были сопряжены с жертвой принципами или тактикой ради мнимой политической власти, соперничество OMi и министерства пропаганды попадало в категорию откровенной личной и ведомственной зависти. Из этих двоих Розенберг был менее гибким теоретиком; Геббельс был более циничным прагматиком; из их сотрудников Тауберт был самым беспринципным.

К тому времени, когда организационные вопросы наконец были решены, цели, во имя которых можно было использовать пропаганду, стали строго ограничены. К началу 1944 г. большая часть населения в оккупированных районах уже давно определилась с выбором стороны, и уже никакие листовки, газеты, радиопередачи или концерты не могли убедить их проливать кровь за рейх. Розенберг и Геббельс вышли из кризиса еще более ожесточенными соперниками, чем раньше. Министр пропаганды недоумевал: «Ума не приложу, почему фюрер до сих пор держит таких назойливых простофиль. На его месте я бы провел срочную чистку кадров».

Глава 10 «Остланд»: Лозе и страны Прибалтики

Германия и Прибалтика

Рейхскомиссариат «Остланд» (или РКО) стал первым продуктом гражданской администрации Германии на Востоке. Искусственное образование, объединившее под одну юрисдикцию Литву, Латвию, Эстонию, которые являлись независимыми государствами с конца Первой мировой войны до 1940 г., и Белоруссию, восточные районы которой были частью Советского Союза с его основания, а западные провинции находились под властью Польши до 1939 г. Неоднородность этой территории и ее населения привела к разнообразию немецких целей и политики. Поэтому две составляющих РКО – Прибалтика и Белоруссия – должны были рассматриваться как отдельные проблемы, объединенные лишь административным указом.

В то же время этому рейхскомиссариату не нужно было уделять столько внимания, как Украине. Здесь не возникало такого ошеломляющего политического спора, как между Кохом и Розенбергом; какое-то время немецкие ведомства в Берлине и в «Остланде» придерживались политики «живи и давай жить другим» по отношению друг к другу. Более того, в свете возраставшего экономического давления, которое испытывал рейх, Украина была более востребованным трофеем, и ее эксплуатация была важнее. В конце концов, внутреннее развитие Прибалтийских государств под управлением немцев являлось столь обширной и отличной от судьбы «старых советских» районов темой, что ей можно было уделять лишь самое поверхностное внимание.