Захваченный (ЛП)

— Я думаю, тачдаун — это когда ты идёшь до конца, — говорит она, сцепляя лодыжки и прижимая меня к себе. Она крепко сжимает свою киску вокруг моего члена.

— Это ещё не весь путь? — спрашиваю я, погружаясь в неё всё глубже.

— Пока нет, — шепчет она.

Я попадаю в точку, которая, как знаю, заставляет её пальцы сжиматься, и она практически мурлычет, глядя на меня.

— Там? — спрашиваю я.

У Кэсси перехватывает дыхание, и она издаёт тихий стон.

— Пока нет.

Я трахаю её сильнее, мой член упирается в то же самое место, пока она практически не задыхается.

— Почти? — спрашиваю я.

Чёрт, я почти взорвался в её тугой маленькой киске. Трудно удержаться, когда она делает то выражение, которое делает прямо сейчас, когда её глаза практически закатываются назад.

— Угу, — стонет она. — Трахни меня сильнее, Колтон.

Я трахаю её сильнее, едва удерживаясь, когда она шепчет мне на ухо:

— Он бьёт, он забивает, — выдыхает она.

Её киска плотно сжимается вокруг моего члена, и она кончает жёстко, громко выкрикивая моё имя. Я отступаю, и толкаюсь в неё, изливая каждую каплю своей спермы в её тугую маленькую киску.

Когда Кэсси открывает глаза, моё дыхание всё ещё прерывисто, моё сердце колотится.

— Это был баскетбол, — говорю я ей.

— Что?

— «Он бьёт, он забивает». Это баскетбол, а не футбол.

— Тачдаун прошёл не так гладко, — говорит она. — Не тогда, когда мы говорим о том, что ты стреляешь в меня своим зарядом.

— Чёрт, Кэсси, у тебя чертовски грязный рот. Что я с тобой сделал?

— Я не знаю, — отвечает она, приближая свои губы к моим. — Но что бы ты ни делал, ты должен продолжать это делать.

Глава 34

Кэсси

— Чтобы я делал, если бы не играл в футбол? Это чертовски странный вопрос, Кэсси, — говорит он. Мы лежим в кузове его грузовика и смотрим на звезды, как будто нам больше нечем заняться, несмотря на то, что сегодня выпускная неделя, а завтра у Колтона экзамен.

Я ужасный репетитор.

— Это не странный вопрос, — говорю я. — Ты сказал, что тебе нравится тусоваться со мной, потому что твоя личность не полностью определяется футболом, когда ты со мной.

Колтон смеётся.

— Я определённо так не говорил.

— Что?

— В твоих устах это звучит… умнее.

— Это всё ты, Колтон, — говорю я. — Я просто перефразирую то, что ты сказал. Ты ведь гораздо умнее, чем думаешь.

Колтон смеётся.

— Нет. Я тупой спортсмен.

Я переворачиваюсь на живот и кладу руки ему на грудь.

— Ненавижу себя за то, что сказала это, — стону я. — Это было до того, как мы познакомились. Ты же не тупой спортсмен.

— Я знаю свои сильные стороны, — отвечает Колтон, его рука сжимает мою ягодицу. — Школа к ним не относится.

— У тебя пятёрка по английскому и четвёрка по истории.

— Это все благодаря тебе.

— Нет. Ты самостоятельно делаешь свою работу, Колтон. Я почти ничем не помогаю.

— Футбол — это вся моя жизнь, — произносит он. — Я всегда знал, что у меня всё получится. Я говорю это не для того, чтобы казаться высокомерным мудаком. Это правда. Ты знаешь, как иногда ты делаешь что-то, и это просто получается? Для меня футбол всегда был таким.

— А что об этом думал твой отец?

— Он гордился мной и Дрю, — говорит он. — Дрю играл некоторое время, но бейсбол стал его коньком. Однако он умён. Он учится на стипендию, но ему всё равно, будет он профессионалом или нет. На ферме всегда было туго с деньгами, но мой отец всегда заботился о том, чтобы у нас было всё необходимое для игры. Работал как проклятый, чтобы это произошло.

— Что бы он подумал, если бы увидел тебя сейчас?

Колтон некоторое время молчит, его пальцы проводят линию вверх и вниз по моей спине, и я думаю, что задала неправильный вопрос. Или слишком много вопросов. Наконец он заговорил:

— Ему бы понравилось, как я играю в футбол. Он бы очень гордился этим. Он хотел бы, чтобы я получил за это стипендию в колледже. Не знаю, думал ли он, что я попаду в профессионалы, или нет. Остальное — не так уж много.

— Что ты имеешь в виду?

— Вечеринки, выпивка, девочки, — говорит Колтон. — Мои родители были влюблены в старших классах. Мой отец вообще-то не играл на поле. Моя мама всегда говорит, что после двадцати лет брака он смотрел на неё точно так же, как тогда, когда они только начали встречаться. Они танцевали на кухне после ужина, каждый вечер, обязательно. Никакой музыки. Когда мы были детьми, Дрю и я издавали рвотные звуки, и мой отец отправлял нас в наши комнаты. Я думаю, это было больше для того, чтобы у него было время поцеловаться с моей мамой, чем потому, что он был зол.

Я ничего не говорю, потому что не знаю, что сказать. Колтон впервые по-настоящему заговорил о своём отце.

— Дрю такой же, — продолжает Колтон. — Он со своей девушкой с восьмого класса. Мы все выросли вместе. Никогда не возникало вопроса, с кем он будет.

— Это большое давление.

Он убирает волосы с моего лица, когда они падают мне на лоб.

— Да, именно так, — говорит он. — Мои родители были блаженно счастливы. Дрю планировал свою личную жизнь с тех пор, как мы были детьми, и он полностью доволен. Нет никакого способа жить в соответствии с этим дерьмом.