Захват

Редким исключением был, – вспомнилось наместнику вид, явленный однажды по случаю хорошей погоды с верхнего, под самою крышей, двухоконного яруса отлично просматривались невская гладь, туши крепостных бастионов, западный особенно, с кольями, – представил на миг ставленник, вполне по-людски вписавшийся в подсолнечный мир, дальше – паруса кораблей; перед мысовым укреплением, на устьице Шварты виделась уютная гавань с новыми, на сваях причалами – и там корабли; что же, что порой назовешь речку, по-старинному Охтой?

«Можно, прибегая к услугам Ларса, неплохого помощника от дел оторваться, – подержал на уме, встав из-за стола резидент: – именно; живой человек, с тем что – генерал-губернатор… Не противоречит. Нисколько… И тогда любовался далью с королевскими флагами, казалось подчас – реяли в заморском краю.

Марта все не едет, не едет… Странно. Задержалась в пути? Осень, – привнеслось генералу, – на подходе, вот-вот. Терпится; прибудет жена!»

Двор, – думалось какой-то часец вправду не совсем подходящ для резидеции, – а что удивляться: въехали в покинутый дом – в памятник былому присутствию московских бояр… или новгородских; не важно. В некотором роде – наследство, или лучше сказать, правильнее: ставший ничьим, выморочный дом, без дверей, похищенных, как думает херре Сувантский, купец мукомол, житель подгородья – богач, отпрыск, говорил бургомистр собственников этих земель. Что-то удалось обновить, с чем-то, некрасивым на вид вольно и невольно смирились. Денег у казны не хватило, частью разворованной; «Люд! Свойственно любому правительству» – посетовал Мёрнер. Как-то собирались обвешать гобеленами спальню скрывшегося в Руссланд помещика, устроить альков. (Нишу, а вернее пристройку, тесную супруга потом волила досками зашить). Только и всего переделок на подворье: кладовка, слугам, для подсобных вещей… Проще; да и не было денежек вводить новизну. И незачем, по правде сказать, – молвил про себя резидент.

Лет пять назад Ингерманландия выделилась из генерал-губернаторства Эстляндии, с приездом возник ряд безотлагательных дел. Окна заменили, единственно, – а прочее всё, ветхонькое прежним осталось. «Многое бы можно улучшить, если бы… И деньги б нашлись»;

Мёрнер, поглядев за окно, в мыслях о супруге вздохнул.

«Можно бы… А так, для чего все эти пустые хлопоты? Достаточно уже и того, что издали – дворец как дворец. Хустру, обещая приехать насовсем – не совсем искренна (лукавит? Вопрос!..) Как бы то, с правдивостью ни было – бесспорная вещь: Марта не настроилась жить тут, в заокеанской глуши. Словом, о каких-то удобствах, – пронеслось на уме, – столичных остается мечтать…»

– Он! – пробормотал губернатор, отступив от окна, тщетно попытавшись уйти от расслабляющих ум воспоминаний о хустру, втайне порицая жену.

27

Что это: никак подошли? Тут, – сообразил переводчик. Русич, оценив по достоинству пищаль вратаря, малого с ружьем на плече, словно бы его подвели к пыточному погребу сник, но, приободренный пинком в спину шаганул за порог и, не удержавшись упал.

– Фрам! Пристав, помогая подняться добродушно осклабился.

Вперед, так вперед;

Встав на ноги, Матвей по-хозяйски, точно у себя притворил за сопровождающим дверь. Думалось: чужое добро – то же, что, по крупному счету, в некотором роде – свое; «Вдруг переселимся когда-нибудь сюды, на ручей – всякое бывает-случается, – мелькнуло в душе.

– Вовремя пришли во дворец». – Начал барабанить, усиливаясь время от времени, едва различимый перед Королевскою улицей, у ратуши дождь.

В эти, неприятные видом издали, однако ж вполне годные для жизни хоромы, приткнувшиеся подле ручья с водою из болотных ключей[23] он, Стрелка, подчиненный правителя, главы городка и троицы людей бургомистра, земский переводчик не вхаживал, и вот, наконец (странные дела!) – привелось.

– Ну-ка поживее! Вперьёд! – выговорил, в сенцах приводчик.

«Вряд ли – повезло; да уж, так… Сподобились, – мелькнуло у Стрелки; – то бишь, поточнее сказать: силою в хоромины ввел, яко на допрос Олденгрин, пристав держиморда, воитель, тот, что саданул по скуле – радуга под глазом… пройдет».

Лесенка, в приемную;

Стул;

Около – восставший с него, с поднятой рукою придверник;

Груда пожелтевших от времени бумаг, под окном, – походя отметил ведомый, подымаясь наверх; троица ступеней, площадка, узкая не так чтобы очень – можно без труда разойтись.

– Пррочь! пророкотал предводитель, отстраняя с пути вактора, вскричавшего nej, точно взговорившую вещь: – Фрам! ду[24]… Впериод, херре оверсаттаре… ни[25], – более спокойно изрек нарочный, к стене отступив.

«Онде наместничь кабинетт, каммаре, что то ж: резиденс, – произвелось на уме доставленного; – так себе – видь».