Захват

– Деньги? – переводчику, Ларс – молвил, перебив толмача: – Денежки потом, господин; по предоставлении списков. Каждая персона – риксдалер. Мало ли? – напомнил клеврет, с легкой укоризною, вскользь. – Выплатим. А как же еще? Торг – по-человечески, честный. Делом занимается Верх, то есть государственный канцлер, правая рука херскаринны… граф… Аксель… Оксеншерна. Вперед! – (Fram, – проговорил Таббельсверкеринг, понятная вещь – молвя на родном языке). – С Богом, – произнес под конец: – Коли не случится нежданного чего-нибудь, там… где-нибудь – в кармане успех.

30

Кончилось!.. Почти, не совсем. Дождь кончился – и только. Светлынь, – думал между тем губернатор, медленно-премедленно двигаясь чуть-чуть в стороне, около стенного ковра: – Овцы побелели, в кустах, выше мрачноватого замка, – походя отметил, – поярче – латник, на двуглавом коне. Странно!.. да не так, чтобы очень. Кажется, едва ли не все видимое в жизни – двойное. Стало быть, двуличие в нас, людях – единичный пример двойственности; ложь не порок. Что же из того, что двуличны? Правильно устроил Господь. Всяческого рода обман – средство неустанно идущей в нашем государстве борьбы за первенство, не в том, так в другом. Не было бы розни в борцах за лучшее – и не было б жизни, рвения все дальше вперед – развития, словечком жены. Кто скажет, что не надо стремиться к лучшему? Отдельный вопрос; медленнее надо идти; дабы, – промелькнуло в душе склонного впадать в размышления о будущем Карла, – в ходе оголтелой борьбы за самое большое и лучшее на полном скаку в рай где-то впереди не взорваться… брюхо переполнил – конец… Более приличный пример: общемировая резня.

То, что происходит в приемной, двойственное… лучше сказать: двойное, или даже тройное, в некотором роде – находка для неудачников… не так, не совсем; правильно: не очень счастливых. Марта все не едет, не едет, женушка в заморскую глушь. Все-таки, хоть что-то – спектакль. Насильники, что тот, что другой, невольные, по воле правительства, – с другой стороны, лучшей – получил удовольствие. Таков человек; не может не сражаться, увы!.. слаб. Странно, – рассудил губернатор: – сильные – и, с тем наряду не можем… не дано обойтись, в гонке за все более лучшим, то есть за мечтами без войн.

– Да уж… неборьбы не бывает, – произнес для себя, вслух, под королем секретарь: – Правильно; чем больше, тем лучше. – Мёрнеру: – Всё-всё записал. Дорожные расходы – в риксдалерах?

– Подумаем, Ларс… Ресх'елп? На дорогу? да? – рек, переспросив генерал. – Выдадим в московских рублях. Помните о главном, разведчик: наш долг усерднейше служить херскаринне!.. Тругет тьённа син херскаринна, – повторил губернатор, медленнее, вспомнив столицу и, вообразив на мгновенье призрачный вдали хувудштад представил на коверном лужке рядом с королевой жену.

– Подробности узнаете завтра, – объявил секретарь, вписывая нечто невидимое Карлу и Стрелке, вставшему поодаль. – Пустяк… мелочь, – резиденту, клеврет: – Срок предоставления списков… Именно.

– Хвалю, молодец.

Грохнул далеко-далеко, где-то за стенами один, слышал переводчик, затем – ближе, с небольшою задержкой, не во одночасье другой, раскатистее пушечный выстрел: с моря приближался корабль;

«Опасный, – промелькнуло у Стрелки, – знаемо, видали; а то ж; – бранники явились, военные, тудыт-т твою мать! Русьские суда-корабли плавателей к морю – без пушек… С Волхова, от Ладоги; ну. Всякие; с товаром на Готланд. С пушками – чужие, не наши. Наши… Не наступит ли день… Всякое бывает; а вдруг как-нибудь, потом переменится? – подумал русак: – Не было ни штада, ни Карлы, чтоб ему пропасть, губернатору, ни пушек – и вдруг… то бишь не совсем, – постепенно всякое такое пришло, исподволь, незримо для глаз – к худшему, похоже на то, судя по всему изменилось. Да уж, получается так.

Двоица, скорее всего бранных кораблей, не один. Важно ли? – явилось на ум, – главное: идти к своему. Прочее, помимо деньжат, пенязей – чужая игра; лишнее. Чем больше в краю, Ингрии оружных судов, с пушками, тем выше доход, с полуразоренных крестьян? Не думается. Больше того, что у деревенских осталось нипочем не прибудет. Лучше бы, взамен кораблей подати всеякого рода, лишние поборы скостить. Что проку от военных судов? Брани, переделы земель с помощью оружных, солдат – дело именитых людей. Лучшего, чем есть, небольшого сельщина, увы не получит.

«По-вашему – экскурсор… прогулка, в Руссланд, – услыхал переводчик: – Опасно?» – «Да не так, чтобы очень… по-моему». – «Получит?» – «Не вдруг… Сколько-то. А впрочем, как знать; выяснится позже… Посмотрим. В некоторой степени – наш… мой».

«Наш?? наш? Соббаки!.. делятся. Пол-лучим своё. Как-нибудь; потом… Неужель?»

Все-таки забавная мысль!.. Всё в мире то и дело меняется. Ну да. Погоди! – С этим, обложив про себя матерного бранью наместника толмач приосанился: – Военный корабль? Ну-ка ты подвинься, опасный! В сторону! – озлился экскурсор, и, в сердцах поместив рядом с бастионами крепости русийский фрегат, с пушками на палубе, сник.

«Лёйтнант?» – прозвучало в тиши.