Захват Дании и Норвегии. Операция «Учение Везер». 1940–1941

Вскоре после полуночи в Осло с юга послышалась канонада; поступавшие сообщения о нескольких транспортных средствах в Осло-фьорде были скудными и неясными; речь могла идти также о грузовых судах. Разумеется, сторожевой корабль выстрелил сигналы-звезды как сигнал тревоги, и в 0 часов 53 минуты внешние крепости Рауёй и Болаерне сообщили о том, что они вступили в бой. Затем в 1 час 58 минут, по распоряжению Генерального штаба, город Осло был затемнен. В 2 часа 30 минут члены правительства встретились в министерстве иностранных дел на террасе Виктории и решили, не привлекая военных командующих к заседанию, на основе повторных телефонных запросов откомандированного генерала провести мобилизацию стоящих в Южной Норвегии 1, 2, 3 и 4-й полевых бригад. Первым днем мобилизации должно было стать 11 апреля. 6-я бригада в Северной Норвегии была отмобилизована уже с начала финско-русской войны, равно как и морской флот и военная авиация. Береговые укрепления были только частично захвачены, войска обеспечения для фронтов отсутствовали. Корабли норвежского военно-морского флота находились в службе сопровождения и были разбросаны по всему длинному побережью. Минные заграждения не были поставлены, так как, согласно положениям 8-й статьи Гаагской конвенции от 1907 года, о них нужно было сообщать заранее другим странам. Тем не менее норвежский морской комендант Бергена отдал на собственную ответственность после полуночи приказ миноукладчику «Тир» поставить минные заграждения у Лерёй и Фаерёй, что было выполнено, однако, только после прохождения немецких кораблей. Норвежские сухопутные войска насчитывали примерно 30 000 человек, в то время как план мобилизации предусматривал призвать на службу в целом 106 000 человек. Вследствие меняющихся событий приказы о мобилизации получили не везде. Норвегия мало была подготовлена к войне; решение норвежского правительства вступить в борьбу становится понятным только благодаря надежде получить обширную, быструю и эффективную помощь от Англии. Не было ни намерения, ни сил для энергичного протеста против нарушения нейтралитета англичанами; дебаты в стортинге в сентябре 1939 года, в январе, марте и, наконец, 8 апреля 1940 года снова и снова заканчивались этим результатом: если Норвегия будет втянута в войну, то все же ничего нельзя предпринимать против Англии.

8 апреля подполковник германского Генерального штаба Польман уже находился в Осло в составе передового отряда штаба Фалькенхорста и Мельдебрюкенкопфа. Там он связался с немецким морским атташе капитаном третьего ранга Шрейбером, который был убежден, что дело не дойдет до вооруженного сопротивления. Польман не разделял этого оптимизма, вызвал немецкого военно-воздушного атташе капитана Шпиллера на следующее утро на аэродром Осло-Форнебю и распорядился, чтобы немецкий военный атташе в Стокгольме полковник фон Утманн, который случайно задерживался в Осло, сразу возвратился в шведскую столицу, где его ожидали 9 апреля. В самом Осло во второй половине дня ощущалась обеспокоенность общественности; перед парламентом собрались люди, норвежские солдаты в полевой форме появились на улицах. Норвежское адмиралтейство осведомилось у немецкого посланника о цели плавания потерпевших крушение немецких солдат, не указывая, тем не менее, названия торпедированного парохода. Польман, которому это сообщение было «так же неутешительно, как и понятно», побудил ничего не подозревающего посланника дать ответ, что об этом ничего не известно. На ужин Польман и сопровождающий его секретарь посольства министерства иностранных дел отправились в гости к посланнику и его супруге. Уже дали сигнал воздушной тревоги и были перебои в электроснабжении. Об этом вечере подполковник Польман сообщил: «Напряжение растет с каждым оборотом стрелки часов, с каждым воем сирен, с каждым выключением света. Мои мысли следят за отдельными боевыми группами, которые повсюду на полной скорости с затемненными огнями приближаются к своим целям по вздымающемуся морю. Наконец в 23 часа мы приглашаем доктора Брэуера к нам, вскрываем печати и вынимаем важные документы. Редко мне приходилось видеть настолько пораженного человека, каким выглядел он, когда узнал из моего доклада об общем плане и о роли, которую он должен играть в этом деле. Пока мы читали документы при свете свечи, пришло сообщение о том, что норвежское адмиралтейство распорядилось немедленно погасить маяки вплоть до среднего западного побережья у Хёугесунна (южнее Бергена). Снаружи церковные часы пробили полночь и оповестили тем самым о роковом дне». Незадолго до 4 часов германский консул в Ставангере осведомился о ключевом слове «время Везер». Так как было приказано соблюдать наивысшую осторожность, посланник отказался дать справку. Вскоре после этого загорелись огни в соседних садах английских и французских дипломатических представительств, стопки дел сжигались в течение пяти часов.