Захват Неаполя. Берёзы

Ги не спеша спустился с куртины замка и почти лоб в лоб столкнулся с сыном графа де Комминжа. Высокий черноволосый виконт – почти копия своего отца – опешил и неуклюже поклонился ему, пролепетав какое-то спутанное приветствие. Де Леви улыбнулся и кивнул:

– Как здоровье батюшки?..

– Слава Господу, он жив и здоров! – Ответил молодой виконт Бернар де Комминж. – Они с матушкой прибудут на днях.

– Вот и прекрасно. – Ги поклонился виконту. – Полагаю, что его высочеству принцу Филиппу будет приятно познакомиться с одними из своих вернейших вассалов. – Бернар де Комминж, чье семейство еще четверть века назад поддерживало мятежников и симпатизировало катарам, был несказанно счастлив, что услышал такое из уст рыцаря, чей дед и отец были крестоносцами и громили его предков. Он стал раскланиваться перед Ги, тот немного смутился и произнес. – Виконт, право, не стоит…

Де Леви еле отвязался от него – Бернар был настолько польщен вниманием и комплиментом, что рыцарю пришлось придумать какую-то отговорку, связанную с необходимостью проверки подвалов и кладовых. Виконт помялся и отстал, отправившись в город, что позволило де Леви сосредоточиться на заботах о главном – приезде принца Филиппа.

Он поднялся на вершину донжона, поднялся по узкой лесенке на высокую смотровую и дозорную площадку, открытую всем ветрам и непогоде, но позволявшую обозревать окрестности на большом расстоянии от замка и уселся на каменные плиты пола, предварительно подстелив под себя теплый плащ, сложенный вчетверо.

Оруженосец, уловив настроение рыцаря, быстро принес ему кувшин с вином, небольшой серебряный стакан и несколько перепелов, поджаренных с чесноком и шампиньонами до хрустящей золотистой корочки, после чего исчез, оставив Ги наедине со своими мыслями и думами.

Приезд принца, – задумался Ги, – это не совсем простое событие. Пожалуй, его величество что-то задумал и, скорее всего, решил глазами наследника оценить или проверить. Хотя, – он налил вина в стакан и медленными глотками стал его пить, наслаждаясь терпким ароматом южного вина, напоенного солнцем Окситании, – возможно Филипп чем-то доконал короля, вот он и решился на небольшое отдаление сына от двора, – рыцарь тряхнул головой, отгоняя от себя эти бредовые мысли, – нет! Просто наследнику надо мужать, взрослеть и крепчать умом и духом. Значит, – Ги улыбнулся, – отец решил отдать его в руки опытного няньки, способного научить и привить принцу что-то из того, чем он был пока обделен. Да и дополнение в письме говорит само за себя – приготовить людей, опытных в военном деле! Выходит, что король решил отправить принца ко мне, чтобы я научил его военному делу? Глупость. Принц Филипп, поговаривают, очень крепко сидит в седле и орудует копьем. Тогда для чего?

Рыцарь разломил перепела и стал с хрустом жевать его нежное и ароматное мясо вместе с мелкими косточками.

Так в беготне и суматохе незаметно пролетели два дня и, наконец, утром третьего дня на изломе дороги, ведущей от Памье к Мирпуа, показалась небольшая, но чрезвычайно пестрая кавалькада всадников. Впереди, среди прочих стягов, наметанный взгляд Ги де Леви без труда различил большой небесно-голубой стяг принца: серебряный шеврон-пояс, шедший поверх отцовского королевского лазоревого и золото-лилейного герба Капетингов.

Принц Филипп нервничал, было видно, как ходил под ним огромный першерон германской породы, выбивавший комья земли своими мощными копытами. Его небесно-голубая попона была украшена золотыми лилиями, а чепрак украшал большой султан павлиньих перьев.

Не успел королевские герольды поднести свои звучные рога и протрубить, как ворота замка распахнулись, подъемная решетка быстро поползла вверх, а в арке крепостных ворот показался рыцарь, одетый в парадные одежды и желто-черные, словно гигантский шершень, цвета родового герба. Он вышел с непокрытой головой, как и подобалось вассалу, встречающему своего сюзерена, подошел к лошади принца Филиппа и, преклонив колено, взялся рукой за стремя.

– Ваше высочество! Для нас огромная честь встречать вашу милость в нашем скромном доме! – Ги учтиво склонил голову.

Филипп занервничал, бросая взгляды на свиту и сеньоров, окруживших его, собрался с мыслями и, улыбнувшись, ответил:

– Встаньте, мессир Ги! Для нас величайшая радость видеть наших подданных во здравии и благоденствии…

Ги поднялся с колен и коротким кивком головы поздоровался с остальными членами кортежа – сплошь и рядом молодыми рыцарями-отпрысками знатных франкских родов, развернулся и, взяв под уздцы коня принца, провел его сквозь полумрак арки ворот.

Принц окинул внутренний двор, сиявший чистотой, порядком и свежими лужами, собравшимися в углублениях между камнями, отражавшими солнечные блики и радовавших глаза разнообразием и радужностью красок.

– Приятно поражен… – принц Филипп повел плечами и вымолвил первое, что пришло ему на ум, желая похвалить своего гостеприимного хозяина. – Такой порядок и чистота, право…