Захват Неаполя. Берёзы

– С ним, как я поняла из довольного выражения лица Рихарда, особых проблем тоже не будет. Да и семейство Франджипани обещали помочь, как-никак… – она посмотрела на Рихарда, тот молча кивнул и снова занялся управлением парусами, стараясь удерживать лодку без сильного крена. Беатрис перевела взгляд на Конрадина. – папа, если и что сможет сделать, так это, – она улыбнулась, – отлучить тебя от церкви, пока сам будет убегать, если, конечно, ему удастся выскользнуть из цепких лап гибеллинов. А Шарль, когда поймет, что влип, будет метаться и заниматься тем, что чесать свою бестолковую голову и думать, как удержать Неаполь и основные города королевства. Мы же наберем наемное войско и маршем, причем, победным маршем пройдем до самой Сицилии!

– Золото ты мое… – Конрадин обнял ее и прижал к себе. Беатрис слышала, как громко стучит его сердце. – Когда же мы все это начнем?..

– К концу осени и началу зимы мы должны быть в Италии. В Вероне или Павии… – Беатрис нахмурилась. – Если все пойдет, как по маслу, мы разом перережем Шарлю сообщение с Провансом и Францией. А зимой, насколько ты помнишь курс военной истории, рыцари не воюют. Они сидят в замках и ждут весны и зелени полей, чтобы их кони не пали с голоду…

ГЛАВА XI . Гром среди ясного неба.

Рим. Замок Святого Ангела. 14 октября 1267г.

Папа Климент весь день занимался мирскими делами: положение крестоносцев в Греции, задержки ежегодных вассальных платежей от Арагона и Португалии, уйма прочих вопросов, отнимавших много времени и нервов, к концу дня совершенно вымотали этого, как могло показаться со стороны, стального человека.

Он отбросил последний пергамент, прислонился к высокой резной спинке кресла и смежил глаза. Капеллан и писец, сидевшие рядом с ним, тихонько приподнялись со своих низеньких скамеек и притушили половину свечей. Когда капеллан садился на место, скамеечка предательски скрипнула и застонала под ним, не выдержав веса грузного тела.

Климент открыл глаза, тяжело вздохнул и размял затекшее плечо. Он посмотрел на писца, перевел свой тяжелый, как у топора, взгляд на капеллана и спросил:

– Надеюсь, что господь смилостивится и на сегодня это все?..

Капеллан обрадовано закачал головой, Климент сделал жест рукой, позволяя им удалиться, как вдруг вспомнил о чем-то, хлопнул себя по лбу и тихо произнес:

– Ваше святейшество, еще одна бумага. Так, мелочь, связанная с закладными на лены в Германии…

Климент зевнул, протер уставшие глаза и протянул руку:

– Давай. Что там такое? Неужели, местный архиепископ не смог сам утвердить купчую?..

– Закладную, – тихим, словно у мыши, голосом поправил его писец.

Папа резко посмотрел на него, тот съежился и вжал голову в плечи, ожидая длинной воспитательной тирады, но Климент неожиданно улыбнулся и сказал:

– Спасибо, Джакомо, что хоть ты сохраняешь к концу дня свежую голову…

Писец обрадовался, улыбнулся и выпалил:

– Архиепископ, наверное, испугался, когда увидел титул и имя на пергаменте!..

Папа удивленно поднял брови и посмотрел на капеллана:

– Кто?..

Тот развернул желтый пергамент и пробежал глазами, меняясь в лице, поднял их и дрожащим голосом произнес:

– Молодой Конрадин…

– Что?! – Папа даже вскочил с кресла. – Господи! Кто же осмелился дать ему денег и наплевать на мой личный запрет?!

– Его дядя, герцог Саксонии… – произнес капеллан, испуганно хлопая белесыми ресницами. Его пухлое лицо с двойным жирным подбородком тряслось мелкой дрожью. – Да он и дал-то немного… так, крохи, даже трети от реальной цены не будет…

Папа начал успокаиваться, снова опустился в кресло и сложил руки на животе:

– Немного, говоришь?

– Двадцать тысяч экю на франкский счет, ваше святейшество… – капеллан трясся все сильнее и сильнее, от колыханий его жирного тела, казалось, сотрясался воздух и начали шевелиться тяжелые занавеси на окнах. – Он сказал, что, мол, готовится в искупительный поход. – Он еще раз заглянул в пергамент, довольно кивнул, шмыгнул носом и прибавил, поправляя себя. – В искупительное и очистительное вооруженное паломничество!

– В паломничество, говоришь? – Климент насторожился. Но испуганный вид капеллана и умильное лицо писца, которого он похвалил за радение и трезвость ума, немного расслабили его. – Неужели малыш взялся за ум и решил погибнуть где-нибудь в Палестине или на Ниле? Неисповедимы твои пути, Господи… – он упал на колени и стал неистово молиться, кладя земные поклоны. Капеллан и писец также плюхнулись на колени возле него и стали истово долбить своими лбами о каменные мозаичные камни пола комнаты. Климент прервался и, посмотрев на них, произнес. – Воистину! Заставь дураков молиться – они лбы расшибут! Пошли отсюда, скоморохи!..

Капеллан и писец вскочили и заспешили к выходу из комнаты. Климент остановил их прямо на пороге:

– Через какой порт он собирается отплывать?

– Кажется, ваше святейшество, через Венецию…

Климент задумался, подпер кулаком подбородок и спросил:

– А сколько воинов можно нанять на эти деньги?..