Закипела сталь

Директор всех убедил, что подбрасывает продукты партийным работникам, и у людей создалось впечатление, будто жаловаться действительно некому. Петелина он подкармливал и сделал своим соучастником. Когда, уезжая, Гаевой предложил Петелину явиться на партком и отчитаться, тот нагло заявил:

— А чего мне отчитываться? Дела у меня в ажуре: собрания провожу, протоколы аккуратно высылаю.

Обратно Гаевой выехал на санях в сопровождении конюха. Здесь, в степи, старик разговорился, но нового Гаевой уже ничего не почерпнул. Решение его уже созрело: Петелина надо снять, исключить из партии, директора — судить. Справедливость должна идти рука об руку с непреклонностью.

Вернувшись в город, Гаевой прежде всего заглянул в гостиницу. «Эх, весточку б от Нади! Должна быть. Должна!»

Предчувствие не обмануло: на столе в номере лежало свернутое треугольничком письмо.

Надя писала наспех. Письмо показалось Гаевому обидно коротким и каким-то холодным. Растревожило воображение:

«Занята очень. А вдруг?.. Красивая она, молодая, может всколыхнуть сердце не одному. На войне любовь, должно быть, исступленная, жадная, способная черт знает на что — ведь завтра настигнет тебя, возможно, осколок или пуля и оборвет жизнь. Перед такой любовью устоять трудно… Начнется с жалости, потом… чего не бывает!.. Надя тоже живой человек… Поддастся искушению и не только в помыслах… А может и просто полюбить — какие интересные люди там: герои! Что я в сравнении с ними?» — И тут же устыдился своих мыслей. — «Ходит, бедная, на краю смерти, а я о ней такое думаю!..»

Но это шло от разума, а в сердце залегла тревога.

В парткоме Гаевой просмотрел сводку работы завода за сутки и тотчас вызвал заместителя директора по рабочему снабжению.

Тяжело опустив в кресло свое грузное, размякшее тело, Хлопотов вопросительно взглянул на парторга.

— Как у вас дела на подсобном хозяйстве? — спросил Гаевой.

— Сейчас материалы принесу.

Гаевой остановил его нетерпеливым жестом.

— Меня интересует, как там люди живут?

— Как все. Неважно.

— Давно были?

— До заносов.

— Давненько. Съездили бы — узнали бы, что живут они хуже всех.

— Меня, товарищ Гаевой, о людях первый раз спрашивают, — самоуверенно отпарировал Хлопотов, решив, что так лучше всего обороняться. — Всегда о посевах, уборочной, ремонте инвентаря, о свиноматках, об отеле. В общем, о процентах.

Удар пришелся по больному месту.

— И вы считаете, что если незадачливые руководители не спрашивают о людях, то можно и не заботиться о них? — сдерживая ярость, сказал Гаевой.

— Это, конечно, плохо, — произнес Хлопотов таким тоном, будто речь шла о чем-то постороннем, его не касающемся. — Но у нас есть вещи и похуже. В столовых горячих цехов уже два дня только силос — винегреты разные. Мясокомбинат ничего не дает.

Парторг вызвал директора мясокомбината по телефону, выслушал его и зло протянул трубку Хлопотову.

— Говорите сами.

Когда орсовец, пообещав одолжить горючее, закончил разговор, Гаевой строго спросил:

— Характер выдерживаете? Они не возят потому, что сидят без горючего, а вы им дать в долг не хотите? Где сами питаетесь?

— Там же, где и вы. В литерной.

— Сколько у нас цеховых столовых?

— Двадцать восемь.

— В котором часу обедаете?

— Около двух.

— Так вот. Придется нам с вами на месяц литерную столовую забыть. Ежедневно к двум часам милости прошу ко мне, будем обедать в рабочих столовых и не за перегородкой, где начальству подкладывают куски пожирнее, а за рядовым столом. Обойдем все столовые.

Внезапно у Хлопотова обнаружился темперамент, он горячо запротестовал:

— Это голое администрирование! Вы не имеете права указывать, где мне обедать! Мне литерная полагается, я туда и буду ходить! — И шея его в жирных складках налилась кровью.

Гаевой сорвался на крик. Он кричал, что орсовец обязан в первую очередь беспокоиться о людях, и если единоличное решение его не удовлетворяет, то будет решение парткома, да еще с опубликованием в печати, чтобы все знали.

Отпустив Хлопотова, Гаевой позвонил главному бухгалтеру, попросил провести в подсобном хозяйстве срочную ревизию.

11

До сих нор авторитет Ротова был непоколебим. В мирное время его завод прекрасно справлялся с планом, непрестанно наращивал мощности. Первые военные заказы — снарядная и броневая сталь — были освоены очень быстро. Ротов гордился тем, что каждый четвертый снаряд, выпущенный на фронте, изготовлен из стали его завода, что танки, одетые броней его завода, громят врага.