Закипела сталь

— Как аммонит? — крикнул Ротов с порога.

Крамаренко поднял влажное от дождя лицо.

— Укрыт брезентом.

— А брезент откуда?

— У шоферов отобрал. Зачуял грозу.

— Молодец, — с облегчением сказал Ротов, сел на скамью и тотчас вскочил: мокрые брюки прилипли к телу, как холодный компресс.

— Что же ты нос повесил? Аммонит, говоришь, останется сухим? — подбодрил Крамаренко парторг.

— А куда мы его закладывать теперь будем? В воду, что ли? Бурки-то зальет водой…

— У, холера твоей бабушке! — вырвалось у Ротова. — Голову вытащили — хвост увяз! — Он опустился на скамью и уже не поднимался. — Что нужно? Насосы?

— Какие там насосы! Сто бурок, по восемь метров глубиной. Неделю откачивать придется…

— Так что будешь делать?

— Да погодите, подумать надо, — отмахнулся Крамаренко. — Сразу ладу не дашь.

Гаевой смотрел в окно на завесу дождя. Ничего не различишь — сплошная муть. Ливень усиливался, в бараке нарастал гул. Казалось, крыша не выдержит такого мощного потока.

Дверь распахнулась, и в барак влетел, отряхиваясь и фыркая, молодой рабочий. Он сбросил промокшую куртку, вытер ладонью лицо.

— Ну, как там? — спросил Крамаренко.

— С аммонитом хорошо. Брезенты держатся, а в бурках полно воды.

— Володя! — крикнул Крамаренко одному из подрывников. — Иди на смену.

Рабочий, выходя, нахлобучил на уши кепку, словно это могло спасти его от дождя. Пришедший занял его место у печки.

— Крамаренко, а что, если перевезем компрессор и будем выдувать воду воздухом? — обратился к подрывнику Ротов.

— Чепуха, — небрежно отозвался Крамаренко, забыв, что с ним говорит директор.

Ротов не обиделся — слишком был подавлен случившимся. На этот взрыв возлагались самые большие надежды, и вот он отодвигается на неизвестный срок.

— Но ведь это же не первый дождь в твоей жизни, — нетерпеливо сказал директор. — Что вы делали раньше?

Крамаренко молчал.

Со скамьи встал один из подрывников. Он ближе всех сидел к печке, и от его одежды шел легкий парок.

— Запаковывали аммонит в непромокаемую оболочку и спускали в бурки с водой. Но сила взрыва не та. И сейчас ведь пятьдесят тонн заложить нужно… Тут неделю надо паковать, и во что?

Крамаренко резко повернулся к подрывникам.

— Хлопцы, сколько у вас брезентов осталось?

— Пять, — глухо отозвался кто-то у печки.

— Айдате! Режьте каждый брезент на двадцать частей. Будем двухкилограммовые пакеты делать.

— Для чего?

— Вот дурные! — рассмеялся Крамаренко и вскочил со скамьи. — Я уже догадался, а они… Опустим такой пакет в бурку и выбросим воду. Взрывом, а не воздухом… Ну, поняли, наконец, чертяки?

Дождь лил уже не с такой силой, грозные раскаты грома сменились далеким утробным ворчанием, вскоре прекратились и вспышки молний.

Подрывники, повеселев, гурьбой направились в другой конец барака, где были сложены брезенты, разостлали их на полу и стали разрезать на части.

Крамаренко подошел к Ротову.

— Это, Леонид Иванович, дунет не так, как компрессор. Видите, иногда чужая неправильная мысль натолкнет на свою правильную.

Выглянувшее в межтучье солнце уже стояло в зените, когда подготовительные работы были завершены.

Вдоль бурок протянули детонирующий шнур, разложили пакеты. Выстроились подрывники. Через каждые десять бурок — один человек. У запала стояли Крамаренко, Гаевой и Ротов. Крамаренко свистнул, и подрывники, перебегая от бурки к бурке, принялись бросать в них пакеты. Закончив свое дело, они отбежали в сторону.

Крамаренко поднес спичку к бикфордову шнуру. Огонь стал медленно съедать сантиметр за сантиметром, подобрался к детонатору — и сто фонтанов воды, пара, мелкой породы, как мощные гейзеры, поднялись вверх на высоту заводских труб.

Подрывники вернулись к буркам, заглянули в одну, в другую и радостно закричали, замахали руками.

Крамаренко не спешил: бурки пусты, теперь можно закладывать основной заряд аммонита. Ротов и Гаевой заглядывали в каждую бурку — хотели убедиться, что в них действительно нет воды.

— Оказывается, директор не только должен советы слушать, но иногда и подсказывать, — поддел Гаевого Ротов.

Парторг улыбнулся. Он настроился миролюбиво и готов был сейчас простить директору некоторые особенности его характера.

— Все это очень хорошо, Леонид Иванович. За график добычи можно не беспокоиться, но чем мы руду возить отсюда будем?

Ротов помрачнел. Эта проблема до сих пор оставалась нерешенной.

Было темным-темно, когда на эстакаду четвертого рудника стала поступать долгожданная руда. Рабочие встретили ее радостными возгласами. Качали Егорова, строителей и даже двух пареньков, вытолкнувших первую вагонетку из штольни.

Над рудником вспыхнула красная звезда, и тотчас, словно салют победителям в соревновании, взрыв страшной силы сотряс воздух и землю. Его услышали и на заводе. Это Крамаренко, нарушив запрещение о производстве взрывов в ночное время, обнажил мощный рудный пласт на склоне холма.

11

Шатилов постучал к Пермяковым в девять часов утра. Ольга, решив, что это почтальон, набросила на себя халатик, открыла дверь. Увидев Василия, смутилась, убежала в свою комнату.