Закипела сталь

Павел во что бы то ни стало хотел лично поговорить с Крайневым, чтобы точно рассчитать состав смеси. Количество кислорода он мог регулировать по скорости падения давления на манометре, а количество ацетилена определить не умел.

Крайнева Павел увидел впервые. Он лежал обросший, худой, желтый, глаза смотрели тускло и безжизненно. «Долго не протянет», — с горечью подумал Прасолов и стал выкладывать Сердюку: гестаповцы звереют с каждым днем и все чаще на допросах избивают до смерти. Трупы вывозят в тех же машинах, в которых везут на расстрел оставшихся в живых. Ствол шахты «4-бис» глубиной в полкилометра заполнили убитыми доверху и теперь расстреливают в шахте «Мария». Чтобы смягчить тягостное впечатление, произведенное этой информацией, Павел тут же рассказал о комическом случае. Гестаповцы вторую неделю ищут врача рентгенолога, который накормил нескольких офицеров гипсовой жижей вместо бариевой каши. «Разгипсовывать» их отправили в область.

Сергей Петрович знал старшего Прасолова и сейчас удивлялся, до чего же братья похожи друг на друга. Оба туго сбитые, бровастые, у обоих густые, распадающиеся волосы. Но сходство это ограничивалось лишь внешностью. Всего два года была у них разница в возрасте, но Петр — уже мужчина со сложившимся характером. Мрачновато-уравновешенный, он, казалось, постоянно следил за собой, чтобы не сделать лишнего жеста, не сказать лишнего слова. Павел же еще мальчишка. Он редкие минуты сидел спокойно, говорил много, быстро, глотая окончания слов, — как бы не перебили.

Сергей Петрович подробно объяснил Павлу суть задуманной диверсии и под конец осведомился, все ли тот уяснил.

— Все, — ответил Павел.

— Ты подумай еще, а я отдохну. — Крайнев закрыл глаза, и Павлу стало страшно: до чего этот человек был похож на покойника.

Поймав на себе сочувственный взгляд, Сергей Петрович вымученно улыбнулся.

— Мне все ясно, — не найдя других слов, снова повторил Павел.

— Вот я и хотел, чтобы ты хорошо понял, что делаешь. Проведешь операцию, свидимся — расскажешь подробно.

— А как же, обязательно!..

Теплова невольно вздрогнула. Двое обреченных на смерть ободряли друг друга, хотя, очевидно, оба были убеждены, что больше никогда не увидятся.

— Уходи, — шепнул Сердюк.

Павел пожал горячую, слабую руку Крайнева, хотел что-то сказать, но ощутил спазмы в горле и, чтобы скрыть свое состояние, а может быть, под влиянием порыва, поклонился в пояс, попрощался с Тепловой и поспешил вслед за Сердюком.

По тоннелю они шли молча, у выхода остановились.

— Надо же помочь человеку, Андрей Васильевич. Нельзя так, — с укором сказал Павел.

— А ты почему решил, что я ничего не делаю? — обиделся Сердюк. — Лучше подумай о себе. Операция очень рискованная. Уйти, вероятно, тебе удастся, потому что переполох поднимется страшный. Но можешь и не уйти. Патроны у тебя целы или уже расстреляны где-нибудь?

— Что вы, все целы.

— На, возьми еще одну обойму про запас.

— За это спасибо. — Павел залихватским жестом поправил сбившуюся на затылок кепку. — Ну, я пошел.

Андрей Васильевич долго слушал, как замирали вдали осторожные шаги. «Пырина не стало, не станет, наверное, и Павла», — с болью подумал он.

У входа в насосную Сердюка встретила Теплова.

— На смерть? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Рискованная затея.

— Это безумие!

Сердюк сказал:

— Летчика, идущего на таран и уничтожающего одного врага, мы называем героем. Почему же вы называете безумцем того, кто идет на уничтожение двухсот врагов? И кто может запретить человеку стать героем?

3

Павел решил подготовиться к диверсии в понедельник ночью и осуществить ее во вторник, ровно в девять часов утра, когда все гитлеровцы со свойственной немцам пунктуальностью уже находятся на своих местах.

Накануне он хотел выспаться, но не удалось даже сомкнуть глаз. Мысли теснили одна другую. Может быть, он просто трусит? Нет, наоборот, у него крепла уверенность в том, что в поднявшейся кутерьме удастся благополучно ускользнуть. Волновало другое — опасение, что из-за каких-либо неучтенных обстоятельств гестаповцы останутся живы.

Техническая осуществимость намеченного плана сомнений не вызывала. Еще мальчишкой, лет двенадцати, Павел с группой сверстников увидел на улице автогенный аппарат, оставленный водопроводчиками, ремонтировавшими магистраль. Ребята привязали к длинному шесту паклю, смоченную мазутом, зажгли ее и сунули в отверстие аппарата. Эффект получился совершенно неожиданный. Взрывом подняло колпак метров на тридцать. Падая вниз, он грохнулся на крышу проходившего трамвая. Перепуганные пассажиры в панике выскакивали из дверей и окон. Даже сейчас, вспомнив об этом зрелище, Павел рассмеялся. В аппарате находилась смесь ацетилена с воздухом — и то какая силища. В батареях же будет смесь посолиднее — ацетилен с кислородом, и ей один выход: рвать чугун на куски.