Закипела сталь

Под утро Павел оделся и вышел из дому. Чудом уцелевший от гитлеровцев пес встретил его во дворе осторожным повизгиванием. На горизонте светлела полоска неба, начали меркнуть звезды. Засмотревшись на них, Павел ощутил то странное беспокойное чувство, какое испытывал всегда, думая о мироздании. «Кто знает, может, и там жизнь, и там борьба. Только жизнь другая и борьба другая».

Невольно вспомнил о Марии Гревцовой, которая собиралась посвятить себя астрономии. Много любопытного рассказывала она. Узнал от нее Павел о таинственной планете в маске — Венере, всегда закрытой такими густыми облаками, что до сих пор ни один самый сложный прибор не позволил человеческому глазу увидеть ее поверхность, о гиганте солнечной системы Юпитере, в тысячу раз превышающем размеры нашей Земли, о чудовищных, не укладывающихся в сознании пространствах Галактики. Особенно поражала Павла отдаленность некоторых звезд — свет их доходит уже через сотни лет после того, как они погасли. Мария казалась Павлу профессором. Она оспаривала мнение одних ученых, соглашалась с другими, и Павел был уверен, что высказывает она не чьи-то мысли, а свои, выношенные, проверенные. «Молодец девушка, высоко брала, но и от земли не оторвалась. Пришла лихая пора — сидит в полицайуправлении, штампует паспорта и всех подпольщиков обеспечивает. Надо было попрощаться с ней на всякий случай…»

Павел призадумался над тем, что его ожидает, но потом решительно тряхнул головой.

— Эх, двум смертям не бывать, а одной не миновать!

Явившись на работу, как обычно, рано утром, он без устали допоздна счищал зубилом ржавчину с котла, делая вид, будто на самом деле подготавливает его к ремонту.

Еще раз проверив кислородные баллоны и трубки, Павел плотнее завернул штуцер, ввинченный им в кожух котла для подачи кислорода, и растянулся на скамье. «А что, если крепко засну, проснусь поздно и не успею все приготовить? — размышлял он. — И кто знает: может, это последняя ночь в жизни. Обидно проспать ее».

Вскоре тревожная сумятица мыслей заполнила его мозг, все закружилось в каком-то хаосе. В баллонах почему-то вместо кислорода оказался водород, и он никак не мог сообразить — хуже это или лучше. Котел очутился в кабинете Штаммера. Собравшиеся здесь гестаповцы подозрительно следят за каждым его, Павла, движением, как будто рассматривают через увеличительное стекло наколотого на булавку жука. Ощущение ужаса охватило Павла. Он застонал во сне и проснулся от стона.

Вскочил — и сразу пришел в себя, увидев, что котел на месте. Он умылся, однако бодрости не ощутил. Потянулись томительные часы ожидания. Щемящее чувство тревоги нарастало, и, борясь с ней, заглушая ее, опасаясь, как бы не раскиснуть, Павел заставил себя перенестись мыслями в будущее. Прогонят гитлеровцев, окончится война, начнут восстанавливать завод. И он тоже будет восстанавливать — слесари очень понадобятся. Пустят завод, польются в ковши чугун и сталь, забегают в прокате змеи раскаленного металла. Вот тогда можно сказать родному заводу: «Прощай». Техникум окончить хотелось бы. Да только терпенья не хватит выводить линии на бумаге — не та натура: гораздо интереснее пришабрить десяток подшипников, чем вычертить один. Нет, он останется на заводе, станет знатным мастером…

Его всегда прельщала героика гражданской войны. Он с жадностью читал книги и смотрел фильмы, посвященные этой эпохе, и жалел, что поздно родился. Вот когда можно было бы развернуться! Но грянула другая, более страшная война, и он с радостью ухватился за предложение уйти в подполье, бороться с врагом. Попав в котельную, он почти год провел тут и уже потерял всякую надежду на настоящее дело. И вот наконец получил серьезное задание. Он выполнит его с честью, уйдет к Сердюку под землю и попросит у него оперативной работы — стрелять, взрывать, увеличивать число уничтоженных фашистов на своем личном счету, который откроет сегодня…

Павел приподнялся со скамьи и огляделся — все ли предусмотрено? Взглянул и на дверь — слабоват засов. Немного поразмыслив, он подпер дверь несколькими поленьями. Хотел было обить ее железом, лежавшим перед топкой, но побоялся, как бы шум не привлек внимания охраны. Завесив дверь рогожей, чтобы чей-нибудь досужий глаз не подсмотрел в щель, чем он занимается, Павел вскрыл бочонок с карбидом. Запахло чесноком.

«Свеженький, — обрадовался Павел. — Этот деранет так, что держись! — Он закрыл глаза, с удовольствием представив себе, как тысячи чугунных осколков впиваются в тела гестаповцев. — А какая отбивная получится из Штаммера! Его кресло у самой батареи…»

Наложив в котел карбида, тщательно завинтил люк, присоединил к котлу металлической трубкой кислородный баллон. Снова достал бумажку и посмотрел расчет смеси, составленный Крайневым, хотя и знал его наизусть.

Потом накачал в котел воду, выждал, когда стрелка манометра показала нужное давление, пустил кислород. Давление в котле возросло. Он открыл вентиль и стал выпускать смесь в отопительную систему.