Заклеймённый

— Фарид — имя призрака прошлого, его словно и не существует уже…

Амир — имя заклейменного, которое запрещено произносить…

Мортимер — имя того, кто предал твое доверие…, а Сайрус… — лжец. — Горько сказал мужчина, когда последний луч солнца скрылся за горизонтом, и они вернулись к дому старика Гафара. — Ни одно из моих имен не достойно тебя.

— Каждое из них имеет свое лицо. Фарид — любимый сын отважной женщины, Амир — преданный друг, готовый отдать жизнь за Филиппа, Мортимер — мой друг, чье сердце так болело за меня, а Сайрус…

Девушка обратила взор к озеру, по водной глади которого скользила тонкая лунная дорожка. К чему сейчас были слова? Он итак знал, кем для нее был Сайрус.

— Вот если бы было имя, способное объединить их все и вновь собрать по крупицам все частички твоей души, разбросанные по этим личностям. — Печально улыбнулась она. — Я верю, что когда-нибудь, ты снова станешь самими собой. Воссоединишься с тем, что потерял, и гордо расправив плечи, встанешь по правую руку от принца.

— Ты действительно в это веришь? — Сайрус мягко взял ее за плечи и заставил посмотреть в свои глаза.

— О большем и не мечтаю. — Твердо сказала девушка. — Твое место рядом с Филиппом и ты непременно его займешь!

— Не знаю, этого ли я хочу теперь. — Мужчина опустил свои руки и тоже посмотрел на озеро.

— О чем ты?

— Мне нужно лишь, чтобы Филипп вернулся к жизни, чтобы его здоровью больше ничего не угрожало. — Сказал Сайрус. — Это раньше я стремился стать придворным магом, достичь каких-то высот и всю жизнь провести во дворце.

— А теперь? — Сердце Беверли ускорилось.

— В моей жизни появилось нечто гораздо важнее.

Этот разговор все чаще всплывал в памяти, принося новые муки, а Беверли тщетно пыталась не вспоминать тоску во взгляде мистера Баркли. Для себя она все же решила, что будет называть его как и прежде — Сайрусом, поскольку это было привычнее. Да, и кстати сказать, называть его как-то иначе было бы опрометчиво. Они оставили части артефакта в Кувейне, где дедушка Гафар сразу разделил их и спрятал в разных местах. Оставалось найти только свиток, на котором, как объяснил Сайрус, записано древнее заклинание способное вернуть принца к жизни.

Сидя на балконе, девушка терзала себя мыслями о том, что больше не сможет участвовать в спасении Филиппа. Она чувствовала, что подвела его. Конечно, они не были знакомы, но этот факт отнюдь не мешал ей уважать его и думать о том, что именно такому человеку следовало встать во главе Кармифола. Принц Филипп и его возлюбленная принцесса Синтия виделись ей прекрасными правителями. До тех пор пока его высочество находится в столь плачевном состоянии, на трон претендует лишь следующая по старшинству принцесса Лилиана. Ее скверный характер и весьма сомнительные убеждения пугали Беверли. Королева подобная ей не могла внушать доверия.

Чтобы как-то отвлечься, девушка вспомнила лицо Кортни, когда она поведала ей о своих приключениях. Сестренка плакала от радости и визжала в подушку, узнав о том, что Лукас жив и ей нужно немного потерпеть, чтобы его увидеть. Корти танцевала по комнате и восхваляла мистера Баркли, который спас ее старшего брата. Потом настроение ее резко изменилось, и она села у ног старшей сестры и заплакала. Некоторое время Беверли не могла понять, что случилось.