Заклятая невеста (СИ)

После того, как все увидели бы, на что она способна, когда Лавиния спасла бы Аурихэйм, Золтер стал бы неприкосновенен. Не просто правителем — он бы стал богом. Наверняка сочинил бы историю о том, что именно благодаря ему ее сила раскрылась таким образом, и даже не солгал бы… отчасти. Единственное, чего Льер сейчас не мог понять — это каким образом правда могла раскрыться. Если Золтер хранил ее столько лет, если уже обошел самой большой ложью за всю историю их мира, которую только можно представить.

— Ничего не хочешь мне сказать?

Он поднял голову, и замер. В лесу ее глаза стали еще более зелеными, словно вобрали весь цвет окружающей их жизни, солнце бликами скользило по волосам, и сама Лавиния словно сияла. Присмотревшись, Льер понял, что это не обман дневного света, магия искрилась над ее кожей, набирая силу.

Здесь, возле Арки, или здесь, в этом лесу.

— Останься со мной.

Он сам не ожидал, что эти слова все-таки сорвутся с губ, но сейчас, когда это сказал, стало легче. Легче смотреть ей в глаза и ждать ответа, который (чего он никогда раньше даже представить не мог) сейчас был жизненно важен.

— А как же Найтриш? — В зеленых глазах сверкнуло раздражение и… ревность?

Да, он бы хотел, чтобы это была ревность. Та, что испытывал он всякий раз, когда в ее сторону смотрели другие мужчины (а после случившегося на нее смотрели именно так, что ему хотелось обратить их в тлен). При Дворе не принята супружеская верность, а если учесть, что и супружества в последнее время толком не было, вряд ли ее обошло бы стороной мужское внимание. Даже несмотря на все устрашение Золтера, ведь став королевой, она могла выбирать сама.

И сейчас тоже могла, хотя все в нем отчаянно противилось тому, чтобы давать ей выбор. Чтобы что-то объяснять, но с ней иначе нельзя. Сегодня Найтриш явилась к нему уже совершенно в другом настроении. От обольстительной улыбки, которой фаворитка Золтера обычно начинала их встречи, не осталось и следа.

— Говорят, его аэльвэрство увлекся собственной смертной женой, — с порога заявила она. — Настолько, что постоянно проводит с ней время и даже не смотрит в сторону… других.

Последнее она вытолкнула через силу, как если бы слово «других» причинило ей боль.

Вот Найтриш действительно ревновала, хотя это и было странно для элленари, ревновала она отчаянно, яростно, зло. Она шагнула к нему, и весьма символическая одежда (легкий пеньюар цвета тлена) растворился в воздухе. Устроившись у него на коленях, женщина подалась к нему, а он боролся с желанием сбросить ее на пол и велеть убираться и впиться злым поцелуем в пухлые, манящие губы. Он не приближался ни к одной женщине с того дня, как Лавиния появилась в его жизни и в Аурихэйме, и, хотя она его отталкивала снова и снова, не представлял себя с другой.

Или представлял: целующим эти губы, но чувствующим совсем другие.

Ее. Лавинии.

Представляющим, что это она извивается на его коленях от страсти, подается все ближе, распаляя желание, касаясь тугими сосками одежды и вздрагивая от этой острой ласки. Его ладонь уже легла на красивый, острый подбородок, и Льер почти поверил в то, что готов к этому самообману, когда открылась дверь.

Лавиния смотрела на него так, словно тоже не могла поверить в то, что происходит. А он смотрел на нее, отчаянно ненавидя за то, что ни одна женщина не сможет ее заменить.

— Ничего, — скупо вытолкнул он. — Она хочет Золтера.

— И ты готов ей его дать?

— А что ты готова дать мне?

Такого она не ожидала: глаза широко распахнулись, в них сверкнул гнев.

— Знаешь ли… — сказала она.

— Знаю, — жестко произнес он и шагнул к ней. — Знаю, что я не железный, и что когда я смотрю на тебя, схожу с ума от желания. Хочу тебя. Хочу твоих чувств, хочу, чтобы ты была со мной по своей воле. Хочу видеть тебя обнаженной, хочу смотреть на тебя и ласкать, хочу слышать твои стоны.

Она снова покраснела, и на этот раз так, что даже сияние магии вокруг нее слегка померкло.

— Я не могу ничего обещать, — сказала Лавиния.

— Мне не нужны твои обещания. Мне нужна ты.

Не дожидаясь ответа, он шагнул вперед. Сокращая расстояние, притягивая ее к себе врываясь поцелуем в мягкие, нежные и такие желанные губы.

Лавиния

Я не успела ничего сказать или даже сделать, когда губы обжег поцелуй. Глубокий и яростный, наполненный таким чувством, что сил его разорвать просто не было… пока Льер с глухим стоном не рухнул вниз.

Клятва! Демонова клятва, которую я заставила его принести.

Я упала на землю следом, вцепившись в его руку и судорожно пытаясь вспомнить, что полагается делать в таких ситуациях. Если бы я хоть что-то помнила, если бы меня хотя бы чему-то учили, помимо магии жизни, которой я даже толком не пользовалась, и которая в Аурихэйме вовсе превратилась во что-то странное…

Магия жизни!

Я потянулась за помощью к природе как раз в тот момент, когда он открыл глаза.

— Испугалась? — поинтересовался хрипло.

Бледность понемногу отступала с его лица, точно так же понемногу до меня доходил смысл его слов.

— Идиот! — рявкнула я, намереваясь подскочить, но подскочить мне не дали, резко дернули на себя.