Заклятие древних маори. Последний занавес

– Что ж, можно сказать и так, – нервно кивнул Седрик. – Полагаю, вы согласитесь, что все это весьма неприятно. То есть я хочу сказать, что хорошо бы все знать точно. Многое зависит от… Ну и, повторяю, радости мало… Конечно, когда тебя считают наиболее причастным… Слушайте, вы только посмотрите на меня. Я пленник этого жуткого дома. И что взамен? Жалкие гроши. Не говорю уж о налогах, о том, сколько похороны съели. Да не найдется, не найдется такого сумасшедшего, кто захотел бы взять этот дом в аренду, а что касается школы, то Кэрол Эйбл только и знает, что кудахтать, как здесь неудобно и сыро. Теперь, когда война закончилась, трудных детей увезут куда подальше. И я один останусь здесь бродить в лохмотьях по коридорам с их шорохами и шепотами. В общем, сами видите, – Седрик замахал руками, – остается скорее дивиться…

– Именно так.

– А величать меня будут Главой Семьи. Оглянуться не успею, как превращусь в очередного Старика.

– Хотелось бы уточнить еще один-два момента, – заговорил Аллейн, и Седрик тут же наклонился к нему с озабоченно-сосредоточенным видом. – Первый – кто написал и разослал все эти анонимки.

– Только не я.

– Тогда кто же, есть какие-нибудь мысли?

– Мой кандидат – тетя Полин.

– Правда? Почему?

– «У меня есть основания полагать». Такими словами она предваряет почти каждое свое замечание.

– А сами вы спрашивали у миссис Кентиш, не она ли писала письма?

– Ну да, спрашивал. Отрицает категорически. Далее – тетя Десси. В принципе она вполне могла бы сделать это, хотя скорее всего она бы прямо выложила нам свои подозрения. То есть я хочу сказать, к чему затевать всю эту возню с письмами? Таким образом, остаются мои кузены Пол и Фенелла, но они слишком поглощены своим амурным мученичеством, чтобы отвлекаться на какие-либо иные занятия; мама, но она человек слишком здравомыслящий; моя свояченица Дженетта, но она слишком величественна; ну и слуги во главе с Хранителем Древностей. Вот и вся, как говорят в спортивных кругах, команда. Разве что вам захочется включить в нее сквайра, пастора и самого милейшего старичка Рэттисбона. Но это уж ни в какие ворота не лезет. Нет, я голосую за Полин. Она должна быть где-то здесь. Вы еще не встречались? После трагедии ее практически не отличишь от леди Макдаф. Либо от той вдовствующей королевы, что в одной из шекспировских исторических драм прокладывает себе путь наверх, а потом спускается вниз. Как ее звали, Констанция вроде[70]? Да, Полин теперь у нас подлинная трагическая героиня. Десси тоже хороша, но все-таки Полин – это нечто, познакомитесь, сами увидите.

– Не знаете, в доме есть бумага вроде той, на которой написаны письма?

– О Господи, да откуда? Бумага из тетради для упражнений! Слугам она без надобности. Между прочим, говоря о тетрадях для упражнений, вам не приходило в голову, что это могла сделать Кэролайн Эйбл? Слишком уж она поглощена всеми этими «измами», все к эдипову комплексу сводит. А вдруг вся эта мура ей в голову ударила, ну и крыша немного поехала? Разумеется, это всего лишь гипотеза. Выдвигаю на рассмотрение.

– Теперь насчет крысиного яда, – продолжал Аллейн, но Седрик прервал его пронзительным выкриком:

– О Господи, ну и компания! Вы себе только вообразите! Милли, наша стопроцентная hausfrau[71] («моя матушка, кто же еще» – Седрик не обошелся без своей обычной ремарки), далее Десси, пыхтит, по лестнице взбирается, Полин стучит каблуками – прямо-таки парка какая-нибудь, – ну и в конце процессии я, бедный, тащусь. Честно говоря, даже не знаю, что мы там собирались найти. Отчасти крысиный яд, а отчасти дамы, наверное, рассчитывали отыскать какие-нибудь компрометирующие бумаги, потому что Соня, не правда ли, весьма хороша собой, и, право… Она и Старик! Сомнительная пара, это любой скажет. Я заметил, что завещание, хоть твердое, хоть постоянно меняющееся, есть завещание, но разве ж их остановишь? Тогда я бросил, просто для смеха: «Вы ведь не думаете, дорогие мои, что у нее в вещах спрятан флакон с ядом?» Мысль о вещах запала им в голову, и вот они уже тащат меня в гардеробную, и там, как говорится в рассказах о преследованиях, мы кое-что «обнаружили».

– Вы что же, сами вытащили жестянку из саквояжа?

– Ну да. И так и застыл на месте.

– И как она выглядела?

– Как выглядела? А разве любимый дядя Том не передал ее вам?

– Чистая или грязная?

– Да вся в грязи. Дамы велели мне открыть банку, ну я и намучился с ней. В лицо мне летели частички крысиного яда, даже страшно стало. Так и не открыл.

– А кто первым предложил заняться поисками?