Заклятие древних маори. Последний занавес

– Это дело кажется мне, – сказала Трой, стараясь не выдать голосом волнения, – чем-то вроде испытания. Может, оно ниспослано нам для обучения, как учат деяния Всевышнего, хотя мне всегда казалось, что несправедливо именовать деяниями Всевышнего землетрясения и потопы, а не богатые урожаи и людей вроде Леонардо и Сезанна.

– Какого черта, – нежно спросил Аллейн и порывисто подался к ней, – о чем это ты толкуешь?

– Не перебивай меня, – остановила его Трой. – Не надо. Лучше послушай. Я хочу, я действительно хочу, чтобы ты занимался этим делом так долго, как это позволит тебе генеральный прокурор. И я хочу, я действительно хочу, чтобы на сей раз мы были вместе. Так уж вышло, что я оказалась замешана в твою работу. Когда я говорю, что меня не касаются твои дела, ты думаешь, что это просто отговорка, а если я начинаю расспрашивать о такого рода расследованиях, ты думаешь, что я маленькая расхрабрившаяся женщина, которая лезет в воду, не зная броду.

Трой заметила, что он невольно усмехнулся.

– Ну так вот, – заторопилась она, – ты ошибаешься. Да, признаю, я не была в восторге от того, что даже в наш медовый месяц где-то рядом маячили призраки убийц. Признаю, что, с моей точки зрения, одни люди не должны вешать других людей. Но ведь полицейский – ты, а не я. И не надо притворяться, будто ты из кожи вон лезешь, чтобы прихватить мелкого воришку, – я же знаю, чем ты занимаешься на самом деле; и чтобы уж быть честной до конца, мне часто не терпится узнать, как оно есть на самом деле.

– Это не совсем так, разве… что, еще не все?

– Да я без конца готова говорить на эти темы. Пусть лучше твои дела повергают меня в ужас и смятение, чем копаться в себе самой. – Аллейн протянул руку, и она шагнула к нему. – Потому-то я и сказала, что это дело было нам ниспослано.

– Трой, – спросил Аллейн, – а знаешь, что говорят своим любимым девушкам антиподы?

– Нет.

– Ты меня сделала.

– Ого!

– Ты меня сделала, Трой.

– А я думала, ты предпочитаешь, чтобы я осталась маленькой мышкой.

– На самом деле я, оказывается, всегда вел себя как полный идиот. Я тебя не достоин.

– Давай не будет говорить о том, кто кого достоин.

– У меня есть только одно оправдание, хотя и это, если рассуждать логически, никакое не оправдание. В полицейских романах пишут, что послать убийцу на виселицу для нас просто работа, то же самое, что поймать карманника. Это не так. Именно из-за своих последствий работа в отделе тяжких преступлений не похожа ни на какую другую. Я впервые столкнулся с этим, когда мне было двадцать два года, и принял правила игры, но, по-моему, окончательно осознал, что к чему, только через пятнадцать лет. И случилось это, когда я по-настоящему влюбился – в тебя, дорогая.

– А я с этим столкнулась и все поняла, раз и навсегда, в доме Анкредов. Перед тем как ты вернулся, я подумала даже, что для нас обоих было бы неплохо, если б каким-то необъяснимым образом у меня в памяти застряло нечто очень важное для расследования этого дела.

– Ах вот даже как?

– Ну да. А самое удивительное, – Трой провела ладонью по волосам, – самое удивительное заключается в том, что я не могу избавиться от твердого убеждения, что это нечто действительно сидит там, в одном из уголков памяти, и просто ждет своего часа, чтобы появиться на свет.

II

– Мне бы хотелось, – заметил Аллейн, – чтобы ты еще раз, максимально подробно, пересказала мне ваш разговор с сэром Генри после того, как он обнаружил надпись на зеркале в своей спальне и кота с размалеванными усами. Если что-то, какую-то подробность, ты забыла, так и скажи. Только, во имя всего святого, ничего не придумывай. Ну как, можешь вспомнить?

– Думаю, да. По крайней мере бо́льшую часть. Для начала – он сильно обозлился на Пэнти.

– А этого немыслимого Седрика не заподозрил?

– Ничуть. А что, это Седрик?..

– Именно. Сам выдавил из себя признание.

– Вот чертенок. Стало быть, у него под ногтями действительно краска застряла.

– А сэр Генри?..

– А он все твердил, что Пэнти всегда была для него светом в окошке и как он заботился о ней, а она его помоями облила. Я пыталась убедить его, что девочка тут ни при чем, но он только фыркнул, как у них в семье принято: «Тью-ю». Слышал?

– Естественно.

– Потом заговорил о браках между кузенами и как он их не одобряет, после чего сразу перешел к весьма угнетающему повествованию о том, как… – Трой проглотила комок в горле и поспешно договорила: – Как его бальзамируют. Тогда-то кто-то из нас и упомянул эту книгу. Далее он, по-моему, сказал что-то нелестное о Седрике как о своем наследнике и заметил, что у него никогда не будет детей, а бедняга Томас никогда не женится.

– Тут он, по-моему, ошибся.

– Да ну?! И кто же?..

– Психолог. Или, вернее сказать, психологиня.

– Мисс Эйбл?

– Она находит, что он весьма успешно подавляет свое либидо или что-то в этом роде.