Заклятие сатаны

Однако подступиться к последним четырем вопросам можно, только ответив на первые два, а именно: что подразумевается под понятием «реальность» и каков на самом деле известный нам мир. Это если в двух словах. Помните школьный курс философии: познание основывается на уподоблении субъекта познаваемому объекту? Есть ли что-то вне нас (Вуди Аллен[479] добавлял к этому: «Если есть, почему они так шумят?»), или мы воплощаем идею Беркли[480] о человеке, или же, как считал Патнэм[481], мы лишь мозг в чане?

В итоге предложенные авторами ключевые ответы оказываются типично философскими, и без этих философских ответов ни один физик не смог бы объяснить, почему и что он знает. В книге говорится о «модельно-зависимом реализме», иными словами, «нет такой концепции реальности, которая бы не зависела от наблюдений или теорий». Тем не менее «разные теории могут довольно достоверно описать одно и то же явление посредством разных концептуальных структур» и все, что мы можем почувствовать, понять и сказать о реальности, зависит от взаимодействия наших моделей с чем-то, что находится извне и что нам известно только благодаря устройству наших органов чувств и мозга.

Хотя наиболее недоверчивые читатели сейчас наверняка почуяли кантианский дух, авторы книги говорят о том, что в философии называется холизмом, кто-то видит здесь внутренний реализм, а кто-то – конструктивизм.

Таким образом, вместо открытий из области физики нас ждут философские допущения, которые, в свою очередь, поддерживают и оправдывают исследования физиков – а хороший физик не может не задумываться о философском обосновании своего подхода. Для нас это не новость, равно как и сенсационные открытия (само собой, сделанные благодаря Млодинову и команде Star Trek) из разряда: «во времена античности ответственность за природные катаклизмы, не задумываясь, возлагали на жестоких и мстительных богов Олимпа». Тьфу ты, черт знает что.

2011

Уклонение от уплаты налогов и негласное возмещение

В любой стране есть те, кто уклоняется от уплаты налогов, поскольку человеку свойственно нежелание платить налоги. Однако поговаривают, что за итальянцами этот грешок водится куда чаще, чем за представителями других национальностей. Почему же?

Вернусь на много лет назад, когда я был очень привязан к отцу-капуцину, человеку бесконечной доброты и глубочайших познаний. Вкладывая в наши юные умы основные принципы этики, этот почтеннейший старец объяснил, что контрабанда и уклонение от налогов, конечно, грех, но простительный, поскольку противоречит закону не Бога, а всего лишь Государства.

Он мог бы еще упомянуть Христа и его «кесарю кесарево», а также наставление апостола Павла римлянам («Отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк»). А может, он знал, что на протяжении нескольких веков некоторые теологи утверждали, что законы о налогообложении взывают не к совести, а к страху наказания. Луиджи Лоренцетти[482], возглавляющий Rivista di Teologia Morale[483], так прокомментировал подобные воззрения: «Мы умаляем значение идей этих богословов, если не принимаем в расчет социально-экономический контекст, в котором зародилась их теория. Общественному устройству тогда было далеко до демократического, система налогообложения отличалась крайней несправедливостью, бедняки еле сводили концы с концами из-за грабительских оброков».

В действительности же мой учитель-капуцин приводил другой пример – негласное возмещение. Вкратце: если человек полагает, что работодатель его обманул и не доплатил, он может тайком забрать себе причитающееся, и это не будет считаться грехом. Однако речь действительно должна идти о вопиющей несправедливости, отягченной невозможностью призвать на помощь профсоюзное законодательство. Подобные случаи приводили в замешательство даже Фому Аквинского. С одной стороны, «…когда человек находится в большой опасности… в таком случае человек вправе использовать для этого чужую собственность, беря ее явно или тайно, и при этом в строгом смысле слова речь не идет о воровстве или грабеже» (Summa Theologiae, II–II, 66, 7)[484]. С другой стороны, «тот, кто тайком забирает свою собственность, которая неправосудно удерживается другим, хотя и грешит, но не потому, что причиняет неприятности удерживающему… а потому, что, пренебрегая порядком правосудности и присваивая себе право самому судить о своей собственности, грешит против общественной правосудности» (Summa Theologiae, II–II, 66, 5). Аквинат придерживался однозначного и жесткого взгляда на правосудность, и он бы не нашел общего языка с Берлускони, который утверждал, что можно понять тех, кто уклоняется от слишком непомерных налогов. Для Фомы закон – это закон.