Заклятие сатаны

В 1980 году, когда умер Маклюэн, персональные компьютеры как раз входили в повседневную жизнь (экспериментальные модели появились уже в конце семидесятых, но широкое распространение ЭВМ получили в 1981 году, когда в продажу поступили IBM PC). Проживи он чуть дольше, то пришел бы к выводу, что, хотя в мире и господствует изображение, для успешного пользования компьютером все равно необходимо уметь читать и писать. Хотя современные дети осваивают айпад еще до поступления в первый класс, вся информация, получаемая нами через интернет, электронную почту и текстовые сообщения, подразумевает знакомство с алфавитом. Компьютер явился продолжением тенденции, обозначенной еще архидьяконом Фролло из «Собора Парижской Богоматери», когда он сперва указал на книгу, затем на украшенный бесчисленными скульптурными изображениями собор за окном и сказал: «Вот это убьет то». Компьютер с его мультимедийными ссылками, безусловно, стал орудием «глобальной деревни», он способен воскресить даже готическое «то», но основной принцип его работы заложил еще Гутенберг.

Итак, алфавит вернулся в обиход, а изобретение электронных книг позволило читать печатные тексты на экране вместо бумаги, что породило пророчества о гибели книг и газет (на них отчасти повлияли и падения продаж). Поэтому уже много лет все обделенные фантазией журналисты в разговоре с каждым мало-мальски пишущим человеком не обходятся без вопроса, что тот думает о гибели бумажных носителей. Им мало того, что книга до сих пор остается главным средством для переноса и хранения информации и что некоторые напечатанные пять веков назад фолианты прекрасно сохранились, тогда как нет никаких научных доказательств, что современные цифровые носители данных протянут дольше десяти лет (проверить мы не можем, поскольку нынешние компьютеры уже не читают выпущенные в восьмидесятые годы дискеты).

А теперь расскажу о нескольких вызывающих недоумение событиях, которые освещали в прессе, но мы пока не можем осознать их истинное значение и возможные последствия. В августе глава Amazon Джефф Безос купил Washington Post, и, пока все продолжали оплакивать гибель печатных периодических изданий, Уоррен Баффет приобрел коллекцию аж из шестидесяти трех местных изданий. Как недавно написал в La Repubblica Федерико Рампини, Баффет – мастодонт традиционной old economy, а не революционер, однако у него потрясающий нюх на возможности для инвестиций. Похоже, что и другие акулы Силиконовой долины двинулись в направлении периодических изданий.

По мнению Рампини, осталось только, чтобы Билл Гейтс или Марк Цукерберг купил New York Times. Хотя сбыться этому не суждено, уже ясно, что цифровой мир вновь открывает для себя бумагу. Что за этим стоит: коммерческая выгода, политическая спекуляция, желание сохранить за прессой статус оплота демократии? Я еще не готов вынести свое суждение. Но как интересно наблюдать за очередным ниспровержением пророчеств. Может, Мао и ошибался: присмотритесь повнимательнее к бумажным тиграм.

2013

Четвертый Рим

Падение Четвертого Рима

В середине третьего тысячелетия edwardgib- bon@history.uk написал свою знаменитую «Историю упадка и разрушения Западных империй», повествующую о закате Четвертого Рима XX века, грандиозной системы, состоящей из огромной центральной империи и прилегающих союзных царств[579]. В качестве сильной стороны этой работы отметим хороший слог; недостатком является то, что автор попытался (слишком механически) осмыслить падение Четвертого Рима, используя выражения, в которых его предшественники толковали и описывали падение первой Римской империи.

Например, Четвертый Рим гордился тем, что одержал победу над Третьим Римом Сарматов, но – по-новому и оригинально толкуя призыв parcere subiectis et debellare superbos[580] – не разместил там свои легионы, наоборот, способствовал развитию свободной мафии в условиях свободного рынка. Первый Рим пал, поскольку был вверен войскам наемников, не готовых умереть в сражениях против варваров; Четвертый Рим выработал модель войны, на которой не погиб ни один из его наемников и, на первый взгляд, не был убит ни один варвар. Таким образом, трагедия Четвертого Рима началась с того, что империя, не проигрывая больше войн, их не выигрывала. Поскольку войны (которые, по определению, заканчиваются, когда одна из сторон побеждает) в этом случае не могли никогда закончиться, Четвертый Рим больше не мог учредить свой pax[581].