Заклятие сатаны

При всей своей легковесности, для многих туризм представляет собой способ познания мира. Однако если раньше опыт путешествий был переломным, человек возвращался из поездки иным, то сейчас сплошь и рядом встречаются путешественники, которых Иные берега не коснулись ни в малейшей степени. Они возвращаются и думают только о следующем отпуске, ни слова не говоря об изменивших их потрясениях.

Возможно, это происходит потому, что места реального паломничества делают, увы, все возможное, чтобы походить на места паломничества виртуального. Один знающий человек рассказывал мне, что в конном цирке целый день уходит на чистку и гримировку слона (как правило, непричесанного и грязного), чтобы на вечернем представлении он был в точности похож на тех слонов, которых зрители видели в кино или на фотографиях. Таким образом, туристическое место изо всех сил стремится соответствовать глянцевому образу, созданному для него массмедиа. Естественно, что турист выбирает места, подогнанные под виртуальные, и не замечает других, а именно: посещает храмы и рынки вместо лепрозориев, отреставрированные руины вместо разоренных расхитителями гробниц. Порой место паломничества выстраивается ex novo, таким, как его показали массмедиа: все мы узнали о воскресных экскурсиях на мельницу «Мулино Бьянко», точно такую, как в рекламе по телевизору, не говоря о Диснейленде или Венеции, построенной в Лас-Вегасе.

Но бывает и так, что все достопримечательности становятся похожими друг на друга, и в этом, действительно, влияние глобализации. Мне вспоминаются волшебные местечки Парижа, такие как Сен-Жермен, где постепенно исчезают старые ресторанчики, укромные книжные, небольшие ремесленные лавки, а на смену им открываются магазины известных международных брендов. Их можно найти и на Пятой авеню в Нью-Йорке, и в Лондоне, и в Милане. Главные улицы больших городов тоже становятся похожими друг на друга, как раз там и открываются эти одинаковые магазины.

Можно возразить, что, несмотря на тенденцию к унификации, большие города сохраняют свою физиономию, потому что в одном есть Эйфелева башня, в другом – Тауэр, в одном – Миланский собор, а в другом – собор Святого Петра. Это правда, однако сейчас набирает силу порочная мода нарядно подсвечивать башни, церкви и замки всеми цветами радуги так, что архитектурный ландшафт исчезает под этим электрическим ликованием, и в итоге все великие памятники тоже рискуют быть похожими друг на друга (по крайней мере, в глазах туриста), потому что все они становятся лишь конструкцией для иллюминации в международном стиле.

Когда все станет равным всему, больше не будет туризма, позволяющего открывать настоящий мир, но везде, куда бы мы ни поехали, мы будем лишь отыскивать то, что нам уже известно и что мы вполне могли бы увидеть, сидя дома перед телевизором.

2001

Мэдрейк-волшебник – итальянский герой?

Арт Шпигельман[228] приехал в Милан представить свою коллекцию прекрасных обложек американского еженедельника New Yorker. Шпигельман прославился графическим романом «Маус», в котором он показал нам, что комиксы могут рассказать о Холокосте не хуже эпической саги. Как художник он остается актуальным, комментируя события современности в рассказах, способных соединить настоящее с жаркой полемикой переосмысления истории, в том числе и истории совсем далекой от комиксов. В общем, я считаю его гением.