Заклятые супруги. Темный рассвет

– Она под внушением. Случись Фрэнку Пирсу вернуться к проекту, над которым он работал, Джулия покончила бы жизнь самоубийством.

– Кошмар.

– Ваш брат… он мог бы ее освободить или обезопасить, но это значило бы раскрыть карты. То есть подсказать Лиге, что мы в курсе их планов. Точно так же в заложниках близкие или возлюбленные других ученых, которых вы видели в списке.

– И что же, все они отказались от каких-то важных проектов?

– Нет. Один пытался продать важные чертежи в Гердэнию и сейчас арестован. Другой совершил покушение на намийского купца, фаворита одного из шейхов, с помощью собственноручно собранной бомбы. За остальными пока ведется наблюдение.

– Покушение удалось?

– Ну как сказать. Купец остался жив, но ослеп. Отношения между Намийей и Маэлонией не пострадали, но поставок тканей и драгоценных камней из тех мест маэлонским модницам не дождаться.

Он еще может об этом шутить? Я сдавила виски. Неизвестно, развяжет ли Эльгер мировую войну, но кровь уже льется.

– И вы позволите подобному повториться?

– Когда речь заходит об одном человеке или о судьбах коронованных особ, вывод очевиден. На презентации в Энгерии соберутся не только главы пяти государств, но и главы семей, особо приближенных… в частности, ваш брат. Сейчас все силы брошены на расследование того, что должно произойти.

Очаровательно. То есть разведки… или в данном случае как минимум небезызвестная Королевская служба безопасности предпочтет позволить умереть людям, нежели чем выдать себя перед Эльгером. Ну или ослепнуть, что тоже очень приятно. Или позволить покончить с собой невинной девушке, если вдруг с ее сознанием что-то случится. Если кто-то – например, Эльгер – решит, что проще ее убить, чем оставить как живое доказательство собственных деяний. Но что самое пакостное, Винсент наверняка в курсе всех дел. Как бы мне ни хотелось думать, что это не так, Фрай не мог не рассказать ему о том, что готовит Эльгер.

Как же я была счастлива, когда жила в подземелье с Луни и ходила рисовать кровавые каляки-маляки, чтобы понять, светит ли мне вечная любовь лорда Фрая.

– Тереза, не смотрите на меня так. Не я отдаю приказы.

– Да что там за презентация такая?

Ивар промолчал.

– Понятно. Леди Тереза, не для ваших ушей.

– Она держится в строжайшем секрете. Презентация изобретения, позволяющего людям передвигаться по воздуху.

От неожиданности я даже рот раскрыла.

– То есть летать?

– Именно. Все испытания уже пройдены, но перед людьми первыми на борт поднимутся монархи и знать. У нас есть подозрение, что показательный полет дирижаблю не пережить.

Название-то какое странное.

– Он настолько ополоумел, что хочет убить всех разом?

– Не уверен, что все так просто. Эльгер не психопат, он политик. Но каков его план на самом деле, предугадать невозможно. Этим занимаются лучшие агенты и аналитики.

– Разве не проще ее отменить?

– Вы не в курсе того, что он недавно устроил в Ольвиже?

О да, я в курсе. Особенно приятно, что сама послужила марионеткой.

– То есть вы хотите утопить его на том, что он готовит весной? Сейчас или никогда?

– Вроде того. Прежде чем низвергнуть его самого, нужно низвергнуть его имя. Это то, чем все это время занимался ваш муж. Единственный агент, которому удалось так близко подобраться к Эльгеру и остаться в живых.

Мой муж… Я вздохнула.

Анри работает на Комитет, и закончится это только со смертью Эльгера. Если вообще закончится.

– Скажите, Ивар… агенты становятся бывшими? Его когда-нибудь отпустят?

Этот вопрос сводил меня с ума. Но кажется, ответ я знала еще до того, как Раджек покачал головой.

– Тереза, позвольте своей хорошенькой голове отдохнуть. Хотя бы немного. За кем вы все-таки гнались, когда упали в мои объятия?

– Почему вы решили, что я гналась за кем-то?

– Потому что мне сложно представить того, от кого вы бежите.

Ну почему же.

Наверное, не стоило этого говорить, не стоило воскрешать в памяти смех дочери и Франческу, перебирающую ее волосы. Букет цветов и солнце, рассыпающее над ними свет, пока я пряталась в тени. Но Ивару можно было рассказать, зная, что дальше оно не пойдет. Что Софи не лишат праздника и что я не пожалею об очередных жестоких словах, сказанных сгоряча. Об очередной преграде, возведенной собственными руками. Поэтому я остановилась. И негромко произнесла:

– Я бежала от своей дочери.

35

До праздника оставалось несколько дней, когда приехали матушка и Лави. Признаться, распахнув дверь, я слегка оторопела: ведь ответного письма не последовало, а леди Илэйн весьма церемонна в таких вопросах.

– Тереза, дорогая моя!

– Сестрица!

Лави сделала реверанс и улыбнулась. Тут только я поняла, что так и не пригласила их войти, поэтому резво отступила в сторону.

– Ох… проходите!