Заклятые враги

А потом, когда всё закончится, он придумает задание, с которого Эльм Марсан никогда не сможет вернуться.

* * *

Эльм не знал об Элвьенте почти ничего. Он много времени провёл в своём родном доме, в своём герцогстве, и никогда до этого не покидал пределы Эрроки. Вся его жизнь — кроме первых двух-трёх лет от рождения, — прошла в бесконечной борьбе с королевой Лиарой. Она была врагом с самого начала, с того мгновения, как пришла к власти и установила свои порядки.

Или, может быть, Марсан запомнил только это.

Лет до десяти политики не существовало. Он был просто маленьким ребёнком, не способным понимать, почему отец возвращается таким злым с очередного собрания, почему мать вечером плачет. Привыкал к тому, что слово папы — нерушимый закон, а матушка — это та, чьи приказы ещё можно иногда, а то и довольно часто, пропускать мимо ушей. Потому что женщины слабы, и их заявления тоже часто превращаются в воздух. Ничего особенного.

А после, когда мать умерла, он остался наедине с иллюзией о женской мягкости, которую она успела ему подарить. И провёл с нею долгие годы — пока наконец-то королева Лиара одним чётким, жестоким рывком не уничтожила всё, что он прежде знал о слабости и о подчинённых дамах.

Отец был истёрт в порошок. Слишком глубоко ему в разум вгрызлась мысль о покорности жены. Он вспоминал её нежные руки, мягкие волосы и покорный, робкий взгляд, он видел, как она приседала в реверансах перед ним, потому что ему это нравилось. Помнил, как делала всё, что он говорил, как подчинялась даже самым абсурдным его фразам, потому что привыкла к этому. В ней не было воли к борьбе, она была счастлива в том, как жила.

Но королева Лиара не соглашалась склонять голову. И Эльм видел, как отец под давлением магии, солдатских розог и мысленной боли падал на колени и целовал подол её платья против своей воли. Видел, как толкала его ногой отвратительная Высшая Ведьма, как сдирали ордена и потихоньку, капля за каплей, отбирали ордена.

Но Марсан-младший не питал таких иллюзий. Он вырос во всём этом, он не видел кротости женщин. Он умел бороться и не ломаться тогда, когда кто-то пытался ударить его в спину.

Он не дал своей гордости себя победить. Не позволил самоуверенности и тщеславию уничтожить его раньше, чем это сделает Лиара. Поэтому он жив. Поэтому он стоял тут. Поэтому у него сейчас был выбор.

Не в словах Рри. В своих поступках.

Он мог поддаться сейчас. Мог забыть об Эрле — ведь что она хорошего сделала для него в своей жизни? — и разорвать в клочья труп королевы Лиары. Мог помочь Рри взойти на пик его власти… И свалиться с этой невидимой горы самому — очень и очень низко. Потому что Эльм никогда не верил. Никому. Потому что это уже однажды спасло его жизнь.

Мёртвый король Дарнаэл? Славный спаситель Рри Кэрнисс?

Эльму хотелось смеяться. Да, ему выделили дорогие покои, да, впервые за много месяцев он мог мыться в ванной, а не в реке, а сейчас поправлял воротник дорогого камзола. Но ничто не окупается лучше верности и ни за что не придётся платить более страшную цену, чем за предательство. Если б это предложил Дарнаэл Второй — да, Марсан бы не думал. Он встал бы на его сторону и разрушил бы жизнь Лиары так, как она развалила его собственную.

Но выступать за ложь он не мог.

А ещё — пусть в этом оказалось признаться труднее всего, — он не мог заставить себя разрушить жизнь — и доверие, — Эрлы. Эрлы, которая сейчас там, где не действует магия. В темницах, в которые её бросили, как говорил Рри, по приказу Дарнаэла — ведь он хотел найти принцессу и уничтожить её.

Марсан не верил не потому, что думал о Дарнаэле Тьерроне слишком хорошо. Но ни один король, о котором поют от запада до востока, от севера до юга огромного королевства одни только хвалебные песни, не закроет в пыточных родную дочь.

Но Рри не подумал об этом, если, разумеется, вообще было чем думать. Он просто закрыл очередную проблему очередным человеком, и Эльм знал: его используют так, как захочется нынешнему королю, а после попросту выбросят, как на свалку, чтобы не болтался под ногами. Выбросят, если он не попытается побороться за свою победу.

Он слишком устал сдаваться. Много лет подряд он играл в прятки с королевой Лиарой, ненавидел её и её дочь, а теперь, когда подходила возможность отомстить им так, как ему будет угодно, отталкивал отчаянно от себя эту мысль и хватался за возможность предать самого гнусного и отвратительного на свете короля.