Заклятые враги

Она надрезала руку, и алая кровь замерла на каменной поверхности. Она будто бы в один миг стала прозрачной и такой прекрасной — куда уж там родникам!

Эрри склонилась над лужей собственной крови и улыбнулась отразившимся там синим глазам.

— Скоро мы будем вместе, родной мой, — прошептала она. — Совсем скоро. Надеюсь, ты простишь меня. Ведь ты знаешь, что у меня не было выбора.

* * *

Анри лежала на земле — такая безмерно холодная, что будто бы вот-вот превратится в некую глыбу льда.

— Ты меня слышишь? Эй! Баррэ! — Кэор с силой встряхнул её, приводя в чувство, и заглянул в глаза девушки, словно пытаясь понять, что она такое удумала. — Что это за отчаянные попытки покончить жизнь самоубийством посреди неведомого мира?

Сандриэтта содрогнулась. В голосе королевского племянника всё ещё чувствовалась печаль — он не мог забыть о покойной супруге вот так просто и быстро, за несколько часов иди дней, — но всё же, она не могла игнорировать и громкий призыв к действию, требование идти дальше.

— Я её видела, — прошептала Сандриэтта. — Эрроканскую королеву.

— Лиару? — удивлённо переспросил парень, усаживаясь рядом с нею. Кристалл казался таким маленьким — она не знала, как могла не заметить его до этого. Она устроилась у противоположной стены — вокруг одни только зеркала, отражающие отрывки прошлого.

— Нет, — покачала головой Сандра. — Эрри. Первую Королеву. Как она… Как она умирала. Как отдавала свою жизнь за королевство. За свою дочь. Чтобы власть могла утвердиться, — она содрогнулась. — Это так жутко. Наверное, нет более несчастной женщины на этом свете. И ещё она… Она так была похожа…

— На нынешних королев, само собой, — вздохнул Кэор. Казалось, стоило только вспомнить о венценосных, его мысли вновь бросились к его же принцессе, покойной, казнённой из-за того, что она пыталась убить его же дядю. Короля, так или иначе. И Кэор знал, что они все поступили правильно, когда стреляли в неё, когда соглашались её убить. Тем не менее, Марта всё ещё сияла в его памяти ясной звездой, будь она хоть сотню раз падшей.

— Нет, — возразила Анри. Она коснулась своих светлых волос, намотала прядь на палец и сильно дёрнула, словно вновь пытаясь отделить реальность от сна. — Это была не Лиара. Не Эрла. Это была Сэя, та женщина, на которой женился наш Дарнаэл.

Кэор ничего не ответил. Он всё ещё смотрел в пустоту, будто бы перед его глазами всё ещё разворачивались бесконечные баталии.

* * *

Народ смотрел на него взглядом, полным обожания — фикция, выдумка. Его нарекут богом, его любят, но он просто пользуется этим, возможно. И, как бы ни старался Кэрнисс, не чувствует себя вором, укравшем трон у тех, кто и вправду на него заслуживал.

Дарнаэл Первый вновь искренне — почти, — улыбнулся своему народу. В нём уже не было молодости и красоты былых лет, и правил уже тоже не он, а его дети, потому что в таком возрасте можно разве что только махать рукой с балкона.

Всё ещё высокий, но с седыми, будто бы снежными волосами. Ему всё равно достаточно только коснуться перилл и попытаться дотянуться до них. Схватить их боль, их ужас, их желание поднять мятеж — и вывернуть так, как ему будет удобно.

Король, обречённый на вечную любовь. Король, которого невозможно предать. Король, которого будут любить всегда, когда этого он пожелает — бессмертный, всемогущий, идеальный король.

Дарнаэл Первый — звучит уже почти как божество. Сколько ещё лет пройдёт, прежде чем его потомки осмелеют достаточно, чтобы назвать его именем своего сына? Сколько лет пройдёт, прежде чем мощь Элвьенты станет слабее?

Его улыбка вымученная и уставшая, как у любого пожилого человека. Его хода тяжёлая. Совсем скоро — осталось только совершить последний рывок, — он умрёт.

Он мог бы прожить дольше. У него сильная магия, он мог бы пытаться ею, будто бы бессмертные эльфы, не вечность, но близко к тому. Двести, триста лет.

Но та, которую он любил в этом мире, уже умерла от старости. А та, что занимала его мысли вечность, не могла явиться сейчас к нему. Они навеки разделены временем и пространством. Он вспомнил о ней потому, что уже стоял слишком близко к грани.

А завтра он забудет. Забудет, потому что его миссия в этой жизни ещё не завершилась, а у него больше нет сил терпеть этот мир. Так или иначе, ей осталось подождать его там всего несколько лет. У них нет выбора.

Он должен дотерпеть.

* * *

— Как же он её любит, — выдохнула Анри. Она тоже видела — перед её глазами, может быть, пробегали те же секунды, те же сцены, те же чувства — Кэор не знал. Он только думал о том, как же это грустно — всегда любить человека и не иметь шанса даже увидеть его. Когда эта любовь бьётся где-то глубоко под кожей.

Они смотрели на это и видели свои разбитые судьбы. Видели, как боль будет их захлёстывать всё время — не надо быть богами, чтобы чувствовать несчастную любовь. Не надо быть вечными, чтобы познать всё самое страшное на свете.

Надо быть всего лишь способными любить людьми.

* * *

Она бросилась к нему в объятия, стоило ему только появиться рядом — вечному, бессмертному, такому далёкому.