Заклинание, убивающее миры (СИ)

А потом были суды. Промозглые стены камеры. Надменные лица присяжных и лучший адвокат, какого только мог нанять Люциус Малфой для своего сына. Письма, написанные Грейнджер во время Турнира, помогли ему получить некоторую лояльность, но не снять подозрения полностью. Драко обвиняли в тайной деятельности для Волдеморта, в ношении метки, в сокрытии причастности к рядам Пожирателей Смерти.

— Я не принимал метку, — как простейшее заклинание, заученное в детстве.

Протего для защиты разума от окклюменции во время допроса. От судей, от дементоров. Наверное, только Протего не дало Драко сойти с ума в первые дни в Азкабане. Мрачные стены, вопли из соседних камер, холод и безразличие. И каждый день, будто убеждая себя самого, а не мракоборцев, приходивших на допросы:

— Я не принимал метку.

Они не могли обвинить Малфоя ни в чём больше. Только в попытке доказать его причастность к деятельности Пожирателей. Это развязало бы аврорам руки, давая возможность копнуть глубже, устроить проверку в ненаносимом мэноре, вызвать на допросы Люциуса, лишить семью чистокровных волшебников их привилегий и, возможно, докопаться-таки до истины. Но на деле Драко лишь сильнее стискивал ментальные барьеры, стараясь каждый день находить в себе силы и снова врать. Метки на руке не было. А это означало, что доказать прокурор ничего не мог. Слушание откладывалось на день, на неделю, на месяц… и по началу Драко даже удавалось терпеть. Бестелесные тени дементоров, кружащие около его камеры, пугали больше внешне, нежели морально.

При обыске у Драко отобрали все магические предметы, не обратив внимание на маленькую маггловскую коробочку, странным образом оказавшуюся в кармане чистокровного волшебника. Плеер, который Грейнджер подарила ему в поезде в их последний совместный вечер. Маггловская безделушка, на пленке которой кареглазая, влюблённая девчонка оставила песни о нём. Каждый день Драко вертел его в руках, в надежде услышать снова все те слова, которые она хотела бы сказать ему, но не решалась. И прятала их за словами маггловских песен, записанных на двух сторонах магнитной ленты, будто напоминание о том, что и у слов есть свой предел. И слова когда-то закончатся…

Драко навещала мама. Несколько раз отец смог добиться аудиенции. Но в один из летних дней к нему наведался маг, увидеть которого в стенах Азкабана Драко не смог бы даже под самым сильным из градусов огневиски.

— Ужасно выглядишь, — пробормотал Поттер, присаживаясь на край жёсткой кровати.

— Ты не лучше… — Драко устало откинулся на решётку, закрывающую непроницаемую темноту вокруг тюрьмы. — Что ты хотел?

— Я завтра иду давать показания по твоему делу, — Гарри кашлянул, сбивая прицел палочки и аккуратно восстановил Патронуса. Олень грациозно зашагал по камере, вдоль входа, разгоняя дементоров от Поттера.

— Милый зверёк, — Малфой скептически ухмыльнулся, — не пустишь ко мне?

— Патронус нужен невиновным…

— Так я и есть невиновный, Поттер, ты разве не знал? Меня оклеветали… — Драко захихикал, выжимая из измученного тела звуки, отдалённо похожие на смех.

— Я пришел сюда не ради твоего самолюбия. Мне нужно кое о чём с тобой поговорить.

— Я догадался, Поттер! Вряд ли в твоём распорядке дня стоит навещение заключённых в Азкабане в рамках социальной программы «Новая жизнь без Лорда». Что тебе надо от меня?

— Не ёрничай, Малфой, — Гарри был серьёзен, как никогда. — Не в твоих интересах…

— Что тебе надо, Поттер?

— У меня спросят завтра на суде, видел ли я метку на твоей руке в ночь, когда умер Дамблдор на Астрономической Башне.

— Так, — Драко кивнул, становясь серьёзнее. — И?

— Я видел.

Серебристый олень топнул копытцем, прогоняя назойливую тень за дверью.

— И я готов молчать об этом, Малфой.

— Что ты хочешь взамен?

Неожиданный поворот событий даже заставил Драко отвлечься от попыток дотянуться ментально до Патронуса и зарядиться его целебной энергией. Поттер предлагал сделку. Это было более чем удивительно.

— Что тебе надо? — повторил Драко.

— Ты больше никогда не подойдёшь к Гермионе! — решительно проговорил Гарри, выпрямляясь во весь рост. — Это моё условие. Я совру на суде, прикрывая тебя, если ты никогда снова не заговоришь с ней.

Драко удивлённо поднял брови, поражаясь тому, что ещё способен на какие-то эмоции, кроме апатии и безысходности этих месяцев в заточении с самыми мерзкими тварями, которых только можно было создать. Но предложение Поттера вызвало приток эмоций.

— Чего вдруг? — Малфой покачал головой, продолжая сидеть, хотя и пришлось немного задрать голову, глядя на нависающего над ним Гарри.

— У тебя нет другого выбора…