Заклинание, убивающее миры (СИ)

Страх пополз по телу от кончиков пальцев вверх по венам, подбираясь к горлу, начиная смыкаться кольцами и душить. Страшно было даже не из-за того, что с ней произошло вчера в сарае, скорее, ей было страшно из-за того, что было после.

Взгляд Малфоя в тот момент, когда он избивал Нотта, казался безумным и очень похожим на взгляд его покойной тётки. При этой мысли Гермиону передёрнуло, и стало ещё страшнее. Она автоматически коснулась своего шрама на руке, оставленного той самой безумной Беллатрисой. Воспоминания из страшного, тёмного подвала, который был больше похож на тюремную камеру смертников, дикий хохот, запах крови… и глаза Драко в тот момент…

Малфой был сыном родной сестры Беллатрисы, и правду говорят, что безумие передаётся по наследству. Вчера в глазах Драко она видела ту же жажду смерти. Он действительно мог убить Теодора, если бы Грейнджер не остановила его…

Страх коснулся своими липкими щупальцами её сердца. Гермиона боялась. Боялась не самого Малфоя. Не его безумных глаз. И вовсе не того, что он говорил и делал. Она боялась своих чувств к нему. Она не может влюбиться в Малфоя. Не имеет права!

А что будет, если кто-то узнает, что она провела ночь с врагом? С человеком, против которого они боролись много лет. С человеком, которого ненавидят её друзья. Что скажут Гарри и Рон? Как отреагирует Джинни? Что подумают Миссис и Мистер Уизли? Кто она теперь для них? Лучшим словом было бы «предательница».

Надо взять себя в руки. Малфой спас её год назад, в подвале его поместья. Вчера он сделал это снова. Зачем? Почему не выдал тогда и почему помог вчера? Выгода? Страх? Личные цели? Может быть, снова книга, будь она неладна. Но книга уже у него…

А могло ли это быть обычное человеческое желание? Чувства, быть может? Может ли Малфой чувствовать что-то к ней, грязнокровной волшебнице, кроме презрения? Мог ли он действительно переживать за неё? Мог ли он действительно жаждать смерти Нотта, посмевшего тронуть её?

Вчера вечером, засыпая в его объятиях, Гермиона слышала и верила каждому из его слов. Малфой обещал, что всё будет хорошо. Что он будет с ней и никуда не уйдёт. Он выполнил обещание — он не ушёл.

Но теперь уйти хотелось ей. И не просто уйти — сбежать подальше от Хогвартса и от всего магического мира. Потому что сейчас Гермиона вновь осознала одну простую истину: все его обещания, все их поцелуи, все чувства — это все лишь иллюзия. Фантазия двух одиноких людей во враждебном мире. И этот мир диктует свои условия. Условия очень жесткие: его окружение, его семья, все его планы на жизнь и его цели; её друзья, её семья и близкие, страхи и «призраки» из прошлого; его статус; её долг… Ничто не даст им возможности сохранить эти странные чувства и эфемерные отношения.

Надо было что-то делать…

А что будет, когда утром проснутся друзья, спустятся вниз и станут готовиться к отъезду на каникулы… в этот момент откроется дверь, и через картину Пышной Дамы в гостиную Гриффиндора войдёт Гермиона Грейнджер — героиня войны, Надежда и Оплот магического мира… войдёт, одетая в слизеринскую парадную мантию поверх разорванного платья. И всем сразу станет понятно, где она была прошлой ночью. И уже никто не станет слушать её рассказы о том, что они «просто спали в обнимку» …

Гермиона аккуратно встала, вытягивая из-под Малфоя подол его мантии, параллельно подбирая с пола остатки своих вещей. Подцепила пальцами туфли и, не задерживаясь, поспешила к выходу.

— Уходишь? — Драко окликнул её, не давая возможности на побег, о котором она мечтала.

— Мне надо вернуться в спальню, скоро подъём, а если меня не будет…

— Боишься, что Гриффиндор потеряет баллы?

Гермиона обернулась. Драко приподнялся, пристально глядя на неё.

— Нет… — она как-то смущённо потупила взгляд. — Просто встанут наши, а меня нет. Ты представляешь, что они подумают?

— Браво, Грейнджер! — Драко завалился обратно на спину, энергично аплодируя. — Это было лучшее, что ты могла мне сейчас сказать! Ты сбегаешь не попрощавшись, потому что боишься мнения Поттера и Уизли о тебе. Скажи, как тебя вообще на Гриффиндор распределили? Это ошибка явно! Ты же всего боишься…

— А ты ничего не боишься? — она сверкнула глазами в его сторону. Вот он, тот самый огненный взгляд гнева, который он так любил. — Тебе-то самому не плевать на мнение окружающих?

— Мне плевать! Плевать настолько, что я вчера чуть не убил одного из своих… из-за тебя, Грейнджер, — Драко развернулся, продолжая буравить Гермиону взглядом. Потом на секунду закатил глаза и наигранным голосом произнес: — ах, что же подумает обо мне Нотт после всего этого?

— Не сравнивай, — фыркнула она.

— Это почему? — Малфой вскочил с дивана. — Чем «мои» хуже «твоих»? Или ты считаешь, что раз на нашем гербе нет твоих гордых красно-золотых цветов, то мы хуже? Слизерин никогда ни перед кем не пресмыкается, Грейнджер! У нас ценят индивидуальность, а не тупую толпу.

— Тебе настолько плевать на их мнение, что ты пытался всеми силами убедить Паркинсон в том, что ты «как прежде». Не ври, Малфой! Для тебя мнение твоей свиты не менее важно, чем для меня мнение моих друзей!