Заключенный №1. Несломленный Ходорковский

Если учесть то, как он повел себя с первого дня – не уехал после ареста Платона и после всех других намеков и сигналов, – то ответ, по-моему, очевиден. С самого первого дня этой никак не прекращающейся истории под названием «дело ЮКОСа» о себе Ходорковский если и думал, то в самую последнюю очередь.

И еще. Я знаю, что через адвокатов (знаю не от них) Ходорковский (и не от него) просил, например, ту же самую Бахмину (и знаю не от нее) на допросах в прокуратуре говорить, что всю свою работу она выполняла по указанию руководства, то есть по его указанию. Собственно, как и было на самом деле. Чтобы ей не навешивали, Ходорковский просил не брать на себя ничего. Чего бы ей там ни напредъявляли…

Это так, к слову.

…«Дети детьми, а наказание понести придется», – скажет после приговора Бахминой журналистам прокурор Власов. Показаний против Ходорковского она прокуратуре не даст. Попытается защититься сама. И получит шесть лет мордовских лагерей. Несмотря на двух несовершеннолетних детей. Кассация потом скостит ей полгода – не больше, чтобы под объявленную амнистию не попала…

Голодовки он объявлял и до этого, и будет объявлять после. Всегда в знак протеста. Всегда за кого-то. Но никогда – за себя.

Тот же Власов, отправивший Бахмину в мордовские лагеря, будет настаивать на «наказании» и для Алексаняна. Даже когда вся страна будет знать, что он смертельно болен. Власов будет настаивать на проведении суда над ним и, соответственно, на оставлении его в таком состоянии в СИЗО. Суд будет с Власовым соглашаться… В Москве правозащитники и просто неравнодушные граждане начнут проводить акции протеста, о деле Алексаняна будут писать и говорить почти все СМИ, за исключением, как всегда, проправительственных. Главное требование к властям – отпустить. Не отпускали. В этот момент Ходорковский идет на свой ставший традиционным и привычным в тюрьме шаг – голодовку.

Голодовки он объявлял и до этого, и будет объявлять после. Всегда в знак протеста.

Всегда за кого-то. Но никогда – за себя.

То за Платона, когда того будут держать в карцере, то за Алексаняна, то протестуя против саботажа судьями 108-й статьи УПК, запрещающей сажать бизнес, но бизнесменов судьи почему-то продолжали сажать…

Одни, причисляющие себя к либералам, будут обвинять Ходорковского в пиаре, другие – ФСИН – во лжи, каждый раз либо полностью, либо только первое время факт голодовки Ходорковского отрицая… Но его будут обвинять всегда, когда он будет прибегать к голодовкам. А он, всегда любящий аргументы, в отсутствие этих самых аргументов и вообще в отсутствие каких-либо иных средств борьбы – убеждение, логика (ну, не действовали они!) – будет находить выход в голодовках. В единственном и правильном, по его мнению, средстве. И, черт возьми, ведь действительно никогда не голодал за себя! Мало того – каждый раз всегда публично объяснял ФСИНу, прокуратуре и судам, почему идет на ту или иную голодовку.

– Обратиться непосредственно к Вам меня вынуждает сложившаяся ситуация… – писал он, например, Генпрокурору Чайке, когда произошла беда с Алексаняном. – Прошедшие несколько лет С. К. Каримов, действуя в непосредственном контакте, как я обоснованно полагаю, с И. И. Сечиным, предпринимал многочисленные, мягко скажем, сомнительные действия по формулированию доказательств несуществующих преступлений. В том числе и путем угроз, возбуждения дел против несговорчивых свидетелей. Часть этих угроз была реализована, дела сфабрикованы, люди в розыске или в тюрьме.

Именно возможности такого давления на людей приводят к сокрытию следствием документов, о чем я неоднократно заявлял. Однако пока речь не шла о непосредственной угрозе жизни потенциальных свидетелей, я считал возможным вести исключительно процессуальный спор, ожидая появления в России давно обещанного независимого суда.