Заключенный (ЛП)

Я ахнула, когда он притянул меня к себе. Его дыхание обожгло щеку, но вместо того, чтобы позвать на помощь, я сделала глубокий вдох. Он приблизил свое лицо к моему, наши губы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Я молча надеялась на поцелуй. Это неправильно, очень неправильно, но я хотела почувствовать его губы.

 — Никогда не предполагай ничего. Ты всегда должна знать наверняка, особенно, если это касается заключенных.

Я попыталась вырваться из захвата, но держал он крепко. Когда я пошевелилась, моя грудь задела его, и он закрыл глаза от удовольствия. Наконец, я высвободила руку и отошла назад, делая глубокие вдохи и стараясь замедлить сердцебиение.

Он окинул меня взглядом, пытаясь понять, о чем я думала.

 — Ты сердишься.

Это так. Я не собиралась отрицать это.

Раздраженно тряхнув головой, я выдохнула и уставилась в потолок.

 — Знаешь что? Это правда. Я расстроена. Почему ты сделал это, Кристофер? Почему избил этих офицеров? Я начала думать, что ты не чудовище, каким все тебя считают, но потом ты идешь и... Не бери в голову, просто забудь об этом.

Я распалилась и, когда он изогнул губы в сексуальной усмешке, почувствовала всплеск гнева.

 — Улыбаешься? Думаешь то, что ты сделал, забавно? Могу тебя уверить, что это не так. Ты мог убить их.

Я понимала, что говорю слишком громко, и начала волноваться, что люди за шторкой могут все услышать. Но я была так разгорячена и взволнована, так злилась на себя, что мне захотелось выместить все на нем.

 — Да, улыбаюсь, но не из-за этого.

 — Тогда почему?

 — Ты снова назвала меня Кристофер.

Закатив глаза, я в отчаянии прижалась к его груди. Когда я поняла, что нахожусь к нему так близко, я быстро отдернула руки и широко раскрыла глаза. Не стоит раздувать, пламя если не хочешь пожара. К тому же, сближаться с заключенными запрещено.

Прежде чем я отошла, он схватил мою руку и прижал к своей груди. Он смотрел, ожидая моей реакции.

Я ахнула и вырвалась из хватки, но, как ни странно, я не чувствовала себя в опасности. Выражение его глаз не пугало, как будто он просто проверял, как далеко может зайти. Ему было любопытно, и я не отрицала, что мне тоже.

Под ладонями я чувствовала какой он крепкий и горячий, его мышцы сокращались под пальцами, будто умоляя о большем.

 — Что ты делаешь? — прошептала я. Я огляделась, проверяя, полностью ли нас закрывает штора.

Он прикрыл глаза и глубокого вздохнул, словно почувствовал какое-то облегчение от прикосновения.

 — Я пробыл здесь десять лет. За все эти годы единственные прикосновения, которые я чувствовал, были вызваны либо ненавистью, либо медицинским вмешательством. Это... — Он сделал паузу и еще сильнее прижал мои ладони к своей груди. — Твои прикосновения... заставляют снова чувствовать себя живым.

Он открыл глаза и посмотрел с теплотой. Я сбита с толку. В нем уживалось два разных человека: с тюремщиками и заключенными он вел себя одним образом, со мной другим. Тем не менее, я не могла избавиться от чувства, что он просто морочит мне голову.

Я отдернула от него руки, как от огня, когда занавески, отделявшие нас от остальной части госпиталя, раздвинулись.

Офицер Дуглас с озабоченной улыбкой просунул голову.

— Вы в порядке, мисс Эванс? Стало так тихо.

Улыбаясь, с бешено стучащим сердцем, я кивнула.

— Да, я как раз заканчивала.

Остаток смены я держалась подальше от Икса, занимаясь работой с документами и медосмотрами.

Когда я проверяла его на следующий день, я избегала смотреть на его лицо и старалась вести себя как можно профессиональней. Я привыкла к работе в госпитале и тому, как все устроено, начала с улыбкой заботиться о заключенных и все больше была довольна тем, что согласилась на эту работу.

Все счета оплачены, в холодильнике есть еда, а в машине бензин. Медленно, но верно все шло своим чередом.

Я только что ввела мистеру Дэвису инсулин и направлялась в кабинет к доктору Джайлсу сообщить, что ухожу на обед, когда вдруг из-за занавески высунулась чья-то рука и схватила меня. Я оказалась в зашторенном закутке с зажатым ртом, не позволяющим издать ни звука.

Горячая рука скользнула по моим губам, отчего от отвращения скрутило желудок, зловонное дыхание обожгло щеку, и я услышала шепот.

 — Ш-ш-ш. Ни звука, иначе я порву тебя на кусочки.

Я лихорадочно пыталась вспомнить, кто из офицеров находился в комнате и где именно. Прежде чем я успела пошевелиться, я почувствовала, как что-то острое уткнулось мне в спину.

Я в ужасе распахнула глаза — образы того, что он сможет со мной сделать, закружились в голове. Внезапно зазвучал сигнал тревоги, и вспыхнули красные огни: в Фултоне началась блокировка.

 — Как раз вовремя, — сказал он, скользя губами по моей щеке.

К горлу подступила тошнота, а сердцебиение ускорилось, когда я поняла, что он это запланировал. В этот момент все охранники бегают по тюрьме, сломя голову и пытаясь устранить неполадки. Никто даже не думал обо мне или о том, где я нахожусь. Я в этом уверена.