Заключенный (ЛП)

В этот момент появился доктор Джайлс. Он склонился надо мной, отдавая распоряжения офицерам, которые понятия не имели, что и где находится. Я даже не заметила, что кровь залила рубашку.

 — Лайла, прижми рану на шее, пока я не вернусь, — сказал он, бросаясь в подсобку.

Я прикрыла порез. Как только доктор Джайлс занялся моими ранами, все вокруг ускорилось. Я ничего не слышала, в голове слово эпизоды любимого шоу прокручивались кадры того, как Икс спасает меня.

Это не имело смысла. Все, что я узнала о нем за прошедшие недели, не укладывалось в голове. Как будто я собирала воедино детали от разных головоломок. А я вообще их ненавидела, но нутром чуяла: все, что касается Икса, неоднозначно. Ничего не сходилось.

 — Лайла? Ты меня слышишь? — спросил доктор Джайлс, привлекая мое внимание.

 — Да, — пробормотала я. Я медленно отходила от шока, все вокруг начало проясняться. На его морщинистом лице возникло чувство облегчения.

 — Рана на шее не так плоха, но на руке пришлось наложить несколько швов. На остаток дня я отправляю тебя домой.

Швы? Я даже не почувствовала, как он их наложил. Внезапно я вспомнила как обрабатывала раны Икса, а он сидел, не дрогнув.

Вот что он испытывал? Холод и безразличие? Потрясение и страх?

Вместо ответа я кивнула.

Составив отчет о нападении, я покинула тюрьму и направилась к машине. Сев на водительское сиденье, я завела двигатель и уставилась на себя в зеркало заднего вида. Я не могла взять в толк, что все-таки произошло. Я задавалась все тем же вопросом.

Если Икс — хладнокровный убийца, почему он спас меня?

Глава 10

ИКС

Я ОТВЕЛ ОТ нее взгляд; дверь закрылась, разорвав связь между нами. Она отправилась домой пораньше, что вполне логично, и хотя я понимал, что буду скучать по ее очаровательной улыбке, все же надеялся, что она никогда не вернется.

Она лично убедилась, что каждый уголок и тень в этом чистилище населены демонами. Я не смог бы постоянно оказываться рядом в нужный момент, и от одной лишь мысли о том, что с ней что-то может произойти, закипала кровь.

Закрывая глаза, я все еще видел перед собой ее пронзающий зеленый взгляд с затравленным выражением. Не мог забыть лицо, искаженное от боли, пока это жалкое подобие человека пыталось ее изнасиловать. Это воспоминание будет преследовать меня до конца моих дней. Так же, как и безжизненные взгляды моих жертв. Я больше испугался, увидев, как Лайле причиняют боль, чем осознав, что совершил убийства.

Как бы прискорбно это не звучало, я не мог смириться с ее страданиями. Совсем.

Офицеры затянули наручники сильнее обычного и сопроводили меня к постели. Находиться постоянно в оковах просто невыносимо. Они ознаменовывали мое рабство, насмехались, напоминая, что я навсегда заперт за голыми стенами этого мрачного и безжизненного места. Там, где невинных женщин могут изнасиловать и убить прямо под носом у тех, кто должен их защищать.

В Фултоне нет места надежде. Не стоило рассчитывать на то, что настанет день получше. Существовали только отчаяние и страх, которые разрослись по стенам и пропитали землю до такой степени, что даже Сатана не осмелится войти.

Мы все грешники. У всех есть тайны. Когда меня наконец-то выписали из госпиталя и отправили в изолятор за то, что я сделал с охранниками, я прошел мимо камер с сотнями заключенных. Я заглядывал в каждую из них, видя то, на что закрывали глаза офицеры. Наблюдал то, чем мы являлись в действительности.

Зло.

Несколько заключенных смотрели, улыбаясь и выражая свою признательность за то, что я сделал с охранниками, другие свистели, вцепившись в удерживающую их решетку.

— Икс в блоке! — крикнул заключенный где-то сверху.

Со всех сторон полетели разные предметы. В основном безвредные: бумажные шарики, свертки мусора, обертки от еды. Офицеры продвигались вперед сквозь хаос, увлекая меня за собой.

Наконец, мы миновали блок и вошли в более темную часть Фултона. Изолятор представлял собой угрюмое, безнадежное место, окутанное мраком и сажей. Одиночная камера сравнима с бетонной коробкой, из которой нет шанса сбежать. Стены смыкались вокруг тебя сантиметр за сантиметром, а вслед за этим сужалось сознание. В ограниченном пространстве разум начинал дрейфовать по неизведанным, зловещим местам. И если ты проводил там слишком много времени, выходя оттуда, не мог с уверенностью сказать: было ли это все жутким кошмаром или реальностью.

Воздух затхлый и сырой. Гнилостный запах подвала ударил в ноздри. Звук крошки осыпавшегося кафеля эхом отражался в недрах дряхлой темницы, пока я волочил ноги по полу. Мы подошли к двери, ржавые петли которой заскрипели при открытии. Неуверенным шагом я вошел внутрь, пока один из охранников следил за каждым моим движением, держа руку на дубинке, а другой наклонился, чтобы снять сковывающие меня браслеты.