Заколдованная земля

Целых два часа не давал он о себе знать. Мы уже думали, что он заблудился или его постигло какое-нибудь несчастье, когда неожиданно вынырнул он, совершенно нетронутый, привлеченный вкусным запахом жаркого и со своим неизменным аппетитом. Эскимос поглощал невероятной величины порции, а его простодушное лицо в блаженстве пищеварения светилось, как полнолунье. Но все же, по его мнению, еще вкуснее был бы желудок этого столь вкусного животного, желудок громадный, наполненный самой нежной полупереваренной кашицей из разжеванной травы и молодой хвои.

Живыми красками описывал он преимущества желудка этого существа, которое он звал теперь «маматок», словом, которым он обогатил инуитскую речь; но, к его удивлению, мы устояли и остались глухи к его соблазнам и обольщению, очевидно, из уважения к своему собственному желудку, так как предписание эскимосской кухни требует употребления подобных деликатесов в сыром виде…

Только после сытного обеда мы стали обсуждать наше последнее приключение.

Фелисьен, сидя на камне, набрасывал дикую сцену табора у трупа мамонта. Я же снова подошел к толстокожему, измерил его и записал результаты осмотра. При этом я установил, что на задней лопатке мамонта имеются старые, давно заросшие следы ужасных ран. Что же это за животное, которое решается нападать на такого страшного зверя? Может быть, оно находится в этих же окружающих нас лесах?

И когда потом, покуривая, мы отдыхали около потрескивающего огня, я не решился упомянуть о своем новом открытии.

Между тем, облака над нами медленно начали двигаться. Но на севере открылось желтовато-синее небо, которое не обещало нам положительно ничего хорошего.

Пролетавший временами ветер был теплым. Почти жгучие лучи солнца непрерывно увеличивали электричество в воздухе.

— Этот печальный край, — сказал Снеедорф, выражая и мои личные мысли, — сохранил в себе все условия, господствовавшие в северной и средней Европе в ледниковую эпоху. Тогда и там по краям ледников бродили стада мамонтов. Потом эти существа отступали вслед за исчезающими ледниками, так как это были существа крайнего севера.

— Дольше всего, — вмешался я в разговор, — удержались они в Сибири и на крайнем севере Америки. Потом стихийные катастрофы или же люди уничтожили последние стада. Возможно, что какая-нибудь новая повальная болезнь, мор, стерла с лица земли этих громадных, сильных животных. Только остаток их, вокруг которых замкнулось кольцо гренландских льдов, удержался в живых. Здесь не изменились условия их существования.

— Но и здесь, — сказала Надежда, сидевшая до сих пор молча, — но и здесь могли бы существовать самые страшные враги мамонтов…

Мысль о следах страшных когтей пролетела в моем мозгу.

— Кто? — беспечно спросил француз, не переставая делать наброски и выпуская носом две тонких струйки сигарного дыма.

Девушка на несколько времени замолчала и с заботой посмотрела на тайгу.

— Люди, — ответила она потом.

А так как мы все молчали, то она продолжала:

— Люди, которые ловили мамонтов в ледниковую эпоху. Те первобытные люди, которые вырезали изображение мамонтов и оленей на рогах и костях, найденных в пещерах в различных частях Европы.

После этой фразы настало какое-то гнетущее молчание. Наши взгляды с новой недоверчивостью обращались в глубь темного первобытного леса.

Да, были здесь, в этой удивительной стране, олени, были и мамонты. Может быть, был тут и человек или другое какое-нибудь существо, уничтожавшее этих животных. Что же за племя гиперборейцев живет в этой заколдованной земле?

— У-у-у, — завыл вдруг эскимос с внезапным испугом.

Что-то засвистело в воздухе и инуит схватился за грудь.

Он был единственным, не снявшим своего гренландского костюма. Стрела с кремневым острием, вылетев из темной чащи леса, прошла через его аноркан и тимиак и, сделав на груди небольшую царапину, торчала из прорехи его толстой одежды.

XVIII.

Это был красноречивый ответ на наш разговор. Мы схватились за оружие и согнулись под прикрытием, выжидая. Но никто не выходил из глубины леса.

А все же эту стрелу послала тетива лука, натянутого человеческой рукой. Тут были люди.

Наше положение сделалось критическим: незнакомый народ в виде привета послал нам стрелу. Что же будет дальше? По-видимому, мы окружены, заперты в кругу невидимых врагов.

Возможно, что нам удастся сойтись с ними. Нет дикарей столь упорных, чтобы обходительность и подарки не успокоили хотя бы на короткое время их злых побуждений. Но все же в нашем положении завидного было мало.

С трех сторон охватил нас лес; с четвертой текла быстрая река. Враг мог обрушиться на нас с нескольких сторон одновременно.

Снеедорф предложил как можно скорее найти новую, более надежную позицию, где бы при случае можно было защищаться и где бы кругозор не давал возможности врагу подползти к нам на слишком близкое расстояние. Он посоветовал занять верхушку ближайшего холма.

И так как из леса никого не появлялось, то мы решили, что одиночный дикарь или какой-нибудь соглядатай послал нам из чащи свою стрелу.