Заколдованный круг

— Но, Ховард, это же чертовски выгодно для тебя.

— Знаю. Но я уже сказал, что не останусь в селении.

— Что ж, я вполне могу тебя понять. Между нами говоря, мне и самому это селение кажется мрачным и безрадостным.

Заводчик снова прошелся по комнате, потом остановился перед Ховардом.

— Я думаю, Ховард, что лучше нам поговорить обо всем этом откровенно, с беспощадной откровенностью. Ты прав в одном — сплетни, которые ходят по селению, не обычные сплетни, а нечто более опасное. Находятся люди, которые утверждают, что ты, или Кьерсти, или вы вместе набросились на Рённев и умышленно толкнули ее так, чтобы она упала и ударилась головой о плиту, и от этого умерла.

— Знаю, — спокойно сказал Ховард.

— Скажи мне, Ховард, есть ли крупица правды в этих слухах?

— Нет. Смерть Рённев — нелепый несчастный случай. Она попятилась и наткнулась поясницей на железное острие в стене, потеряла равновесие, упала навзничь и со всего маху ударилась затылком о каменный порожек. Никто из нас не дотронулся до нее. Если бы мы ее тронули, это оставило бы следы на теле. Уже на следующее утро у нас была сиделка, она мыла Рённев и ухаживала за ней в оставшиеся дни и может с уверенностью подтвердить, что никаких следов и в помине не было.

Заводчик испытующе посмотрел на Ховарда.

— В том-то и дело, что сиделка давала показания ленсману, — сказал он. — И у меня такое впечатление, что она подозревает Кьерсти.

— Кьерсти так же невиновна в смерти Рённев, как младенец в том, что его мать родила! — В первый раз Ховард заговорил горячо. — Если уж доискиваться причин несчастья, то, к сожалению, должен признать, что они в самой Рённев. Этой осенью Рённев была, если так можно выразиться, сама не своя. Она возненавидела Кьерсти. Почему — мне она никогда не объясняла, но отношения между ними с каждым днем становились все хуже. В тот вечер дело дошло до того, что она замахнулась на Кьерсти кухонным ножом. Я тогда обтесывал топорище. Я выскочил вперед и поднял топорище, чтобы принять удар на себя. От неожиданности Рённев отскочила назад. Она, верно, подумала, будто я собираюсь ее ударить. Я — и ударить Рённев! И тут она наткнулась на укосину.

Заводчик на мгновение задумался.

— Да, Рённев могла замахнуться ножом! — сказал он. Потом повернулся и посмотрел на Ховарда в упор.

— У нее были причины ненавидеть Кьерсти?

— Как я понимаю, никаких. Но, по правде говоря, она настолько переменилась этой осенью, что я иногда сам себя спрашивал: уж не помрачилась ли она рассудком. Рённев три дня не приходила в себя. Но в последнюю минуту очнулась. Я сидел у ее постели. Я видел, как помрачение — даже не знаю, как бы назвать это повернее, — сходило с нее будто слой за слоем, лицо разглаживалось, она смотрела на меня и улыбалась, как в первые дни нашего знакомства. Она заговорила со мной, впрочем, произнесла только мое имя и отдала богу душу. Свидетелем всего этого была сиделка.

— Я слыхал, — подтвердил заводчик. — Она и об этом рассказывала всему селению. Но перед тем как позвать тебя, она — я имею в виду Рённев — произнесла и другое.

— Что именно?

— «Проклятая Кьерсти» — так говорят.

— Правда, — подтвердил Ховард. — Но это она сказала, еще не придя в сознание. Она много говорила в бреду. Мы почти ничего не могли разобрать.

— Вот как. — Заводчик сделал еще несколько шагов. — Я продолжаю все с той же беспощадной откровенностью, Ховард. Народ в селении болтает, будто Рённев не помрачилась рассудком, как ты это называешь, а просто-напросто ревновала тебя к Кьерсти. Ты об этом слыхал?

Ховард помедлил с ответом.

— Не слыхал, — сказал он. — Но не удивляюсь. Меня давно уже не удивишь самой дикой сплетней. Впрочем, если люди правы и Рённев в самом деле меня ревновала, как ты говоришь, то именно это и доказывает, что она помрачилась рассудком.

— Гм. Позволь уж мне пойти еще дальше в своей беспощадной откровенности, — продолжал заводчик. — Народ также болтает, — ну, конечно, не весь народ, а некоторые, — что причиной всему — более чем дружеские отношения между тобой и Кьерсти.

Ховард помедлил с ответом.

— Этого я не слыхал, — сказал он. — Во всяком случае, вслух при мне этого никто не произносил. Но я предполагал, что и такое болтают. Позволь сказать тебе, заводчик, и, если хочешь, я могу в этом поклясться: между Кьерсти и мной ничего подобного не было. Более того, я уверен, что Кьерсти вообще мужчину не знала.

Заводчик помолчал.