Заколоченные Сердца (ЛП)

— О, мам, он великолепен! Мне нравится! — она смотрит на сиреневый клатч Mulberry, который я ей подарила. Обычно я не трачу так много на Рождество, но я помню, что Дарси видела нечто подобное, когда мы в последний раз ходили по магазинам, и, раз я купила такой дорогой подарок на день рождения Джека, мне захотелось побаловать её, тем более что у неё был тяжелый год. — Спасибо, спасибо, спасибо тебе! — она обнимает меня и крепко сжимает, и я наслаждаюсь этим моментом воссоединения со своей дочерью.

Я поднимаю глаза и вижу, что Эллиот хмуро смотрит на подарок.

— Это довольно экстравагантно, Дарси. Твоя мама в этом году выложилась по полной, не так ли? — он наклоняется, чтобы рассмотреть поближе. — Mulberry. Марк, должно быть, хорошо платит. Подобное можно увидеть только у знаменитостей или у жён богатых мужчин, — я краснею от его предположения. Это достаточно тонко, чтобы обойти и Дарси, и Джека, но достаточно язвительно, чтобы ударить меня прямо в то место, куда он намеревался, — подло подшутить над моими отношениями с Джоном и над тем, что я теперь при деньгах, поскольку являюсь содержанкой.

— Зарабатывая так, как ты зарабатываешь, ты скоро сможешь бросить работу, — отмечает он.

Ещё один удар, и слёзы пытаются вырваться на свободу, поскольку его ехидные комментарии вызывают поток воспоминаний о нашем браке. С тех пор как я приехала, он вел себя наилучшим образом, контролируя себя, по крайней мере, достаточно приятно, но теперь маска спадает, и истинное лицо Эллиота снова раскрывается.

Я встаю с того места, где сижу, и беру свой бокал с вином.

— Я собираюсь налить ещё; кому-нибудь что-нибудь нужно? — спрашиваю я самым веселым голосом, на какой только способна.

— Нет, я в порядке, мам, — отвечает Джек, начиная разбирать подарки от отца. Я не задерживаюсь ни на минуту и возвращаюсь на кухню, чтобы собраться с мыслями перед тем, как отправиться обратно в "Змеиную яму Эллиота" на второй раунд.

— Ты не открыла свой подарок от меня, — Эллиот подходит и встает рядом со мной, пока я жду, когда закипит чайник для моего ромашкового чая.

— Мне было неловко, что ты мне что-то купил, я не думала, что мы всё ещё покупаем подарки друг для друга, — я начинаю размешивать чайный пакетик в горячей воде, не поднимая на него глаз. Весь день был пронизан пассивно-агрессивными комментариями Эллиота в адрес меня и Джона. А теперь Дарси и Джек ушли. Дарси пошла к Лиаму, а Джек — к своему другу, и мы остались совсем одни. Та часть моего визита, которой я боялась больше всего.

Хотя Эллиот никогда не причинял мне физической боли, я не могу не вздрогнуть от того, как он кладет руку мне на плечо.

— Я всегда буду заботиться о тебе, Фелисити, и я хотел побаловать тебя, поэтому, пожалуйста, открой мой подарок.

С чаем в руке я следую за ним обратно в гостиную и опускаюсь на колени перед елкой.

Он передает мне свой подарок, и я с трепетом начинаю разрывать бумагу. Красная обертка сменяется голубой, когда до меня медленно доходит, что, черт возьми, он купил мне драгоценности. Я замираю, уставившись на маленькую коробочку в своих руках.

— Ты не собираешься открывать? — Эллиот выжидающе смотрит на меня.

Я открываю крышку коробочки. Это подвеска в виде сердца из розового золота с красивым бриллиантом в центре. Должно быть, она стоила целое состояние.

— Эллиот, — говорю я, качая головой. — В этом, ну, в этом не было необходимости.

— Вот, позволь мне надеть это на тебя.

— О, хорошо, — отвечаю я, прерывисто дыша, чувствуя, что этот момент слишком интимен для него. Кое-что, с чем я категорически не хочу мириться.

У меня в кармане жужжит телефон, но я игнорирую его, потому что Эллиот стоит прямо за моей спиной, застегивая кулон у меня на шее.

Отступая на шаг, он гордо улыбается.

— Тебе идет.

Я поднимаю руку к цепочке, прекрасно понимая, что это не тот подарок, который бывший муж дарит своей бывшей жене. Это слишком личное. Во мне нарастает дискомфорт, я сжимаю губы и смотрю на него.

— Это уже слишком.

Я могу сказать, что он раздражен. Восемнадцать лет брака означают, что я ничего не упускаю из виду, когда дело доходит до его настроения.

— Слишком много для кого именно, для тебя или для него?

— Него? — если он собирается затеять ссору, то может хотя бы назвать его имя.

— Да ладно, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Джоне, гребанном, Моргане.

Я встаю и собираюсь выйти из комнаты. Я вернулась в Оксфорд ради своих детей, а не для того, чтобы спорить с Эллиотом о том, с кем я встречаюсь.

— Я заканчиваю этот разговор, Эллиот.

Он усмехается.

— Ты думаешь, он любит тебя? Что он всё ещё будет рядом через несколько лет? — при его словах я останавливаюсь как вкопанная и оборачиваюсь. — Потому что, если ты действительно так думаешь, то ты ещё глупее, чем я думал.

Во мне нарастает гнев. Он ни черта не понимает.

— Откуда ты вообще можешь знать, чего хочет Джон? Он заботится обо мне, а я забочусь о нем. Это так просто.

— И что, ты думаешь, он женится на тебе? Остепенится, и вы будете жить долго и счастливо, — издевается Эллиот. — Будь реалисткой, Фелисити.