Заколоченные Сердца

Игра такая же жесткая, как и ожидалось. Нью-Йорк — грязные; они грязно играют, грязно дерутся и постоянно несут чушь. Возглавляет мой список дерьма их запасной капитан Алекс Шнайдер. Он просто придурок. Ему тоже тридцать четыре, он играл со мной в колледже в Мичигане. Родился в Германии и вырос в США, он лучший игрок лиги. Проблема в том, что у него отвратительное отношение. Он ответственен за череду травм, закончивших карьеру некоторых хоккеистов, и из всех денег, которые он заработал, половину он, вероятно, потратил на выплату штрафов. Я ненавижу его, он ненавидит меня, и давайте просто скажем, что между Шнайдером, Заком и всеми остальными игроками этой лиги нет взаимной любви. Чёрт возьми, даже его товарищи по команде считают его мудаком.

Раздается звуковой сигнал, означающий окончание второго периода, и мы на два очка впереди благодаря моему потрясающему раннему лидерству и отличному удару Джесси. Дженсен в ударе, и мы готовы к победе всухую, если сможем сдержать их в третьем раунде.

— Морган! Твоя семья здесь? — ехидная улыбка появляется на губах Шнайдера, когда он протискивается мимо меня, съезжая со льда задом наперед. Я знаю, что он пытается сказать; он всегда нёс всякую чушь о моей маме, но никогда не осмеливался втягивать в это Адама. А моя мама? Она красивая женщина, и он использует это в своих интересах, чтобы попытаться задеть меня за живое.

— В полном составе, — отвечаю я невозмутимым тоном и отворачиваюсь, чтобы поздравить Джесси с его замечательной игрой, когда происходит это…

На большом экране начинают мелькать сообщение о дне рождения, и я поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда камера попадает на раскрасневшегося подростка с огромным значком “Мне восемнадцать” на груди. Честно говоря, он выглядит подавленным, и я переживаю за него. Но моё внимание привлекает не значок, а красавица справа от него, мой изумрудный ангел. Целуя мальчика в щеку, она хихикает и взъерошивает его волосы своей изящной рукой. От этого зрелища у меня чуть не подкашиваются коньки.

Чёрт возьми. Она сногсшибательна. Такая сногсшибательная, какую могут создать только самые талантливые художники, и прямо здесь и сейчас я понимаю, что я в полной заднице.

Словно почувствовав мой взгляд, она поднимает глаза на экран и заливается своим очаровательным темно-пурпурным румянцем. Она переводит взгляд туда, где я стою на льду, и я вижу, как она наблюдает за мной, в то время как я стою как вкопанный, наблюдая за ней на экране, и, клянусь, волна сладкого кокоса охватывает мои чувства со всех сторон. Я вижу ограждение перед ней, так что она рядом со льдом, мне просто нужно понять, где именно. Время останавливается, когда лёд вокруг меня рассеивается.

Рука в перчатке опускается мне на плечо, когда Зак подъезжает ко мне.

— Кто эта девушка?

Я отвечаю не сразу, поскольку всё ещё слишком загипнотизирован, но медленно открываю рот.

— Мой ангел.

Зак выдыхает со смешком.

— Ладно, приятель. Пошли, нам нужно уходить.

Он тянет меня за руку, в конце концов заставляя отвести взгляд, но в последнюю минуту я умоляюще поднимаю перчатку и указываю на экран. Если я не могу найти её, то уж точно двадцать тысяч человек на стадионе смогут. От этого простого действия толпа сходит с ума. Я подмигиваю в ответ, повышая громкость на трибунах на децибел или два, прежде чем повернуться и скатиться со льда.

Направляясь в раздевалку, я не могу стереть с лица самодовольную улыбку. Она здесь.

ФЕЛИСИТИ

Прямо сейчас эта огромная глыба льда выглядит очень привлекательно.

Чего бы я только не отдала, чтобы прижаться щекой к ледяной поверхности, чтобы унять жжение. Я выгляжу как помидор; мне не нужно зеркало, чтобы знать, что всё моё лицо и шея ярче, чем поверхность солнца. Почему я не ожидала, что появлюсь на большом экране, когда заставила Джека надеть этот нелепый значок? Я завопила ему в лицо, когда он открыл его по дороге сюда. Похоже, шутка обернулась против меня.

— Мам, он тебя знает?! — в очередной раз спрашивает Джек в перерыве между откусыванием хот-дога. Я компенсировала ему опустошение, связанное с его значком, купив ему все закуски, которые он хотел во время перерыва, и думаю, что он почти простил меня, к тому же сейчас он слишком отвлечен любопытством из-за внимания со стороны определенного хоккеиста, чтобы обращать на это внимание.

— Нет, милый, он, должно быть, перепутал нас с кем-то другим, — неубедительный ответ, я знаю, Джек в него не верит, и я тоже.

— Да, конечно. То, как он смотрел на тебя. Он определенно знает тебя.

Я не отвечаю. Вместо этого меня спасает начало третьего периода. Игроки выезжают на лед, и я прячу лицо под своим любимым зеленым шарфом. И хотя это согревает меня, это создает ужасную маскировку, когда Джон возвращается на лед и направляется прямо к нам.

Моё сердцебиение учащается, когда он приближается и снимает одну из своих перчаток, указывая на нас через стекло. Я чувствую, как его серо-стальные глаза прожигают меня насквозь, пока я не отрываю взгляда от пола.

— С Днем рождения…