Закон «дегтярева»

– Смеркается, – сказал Дегтярь. – Лично я предпочитаю засветло по Зоне шастать. В Толстом лесу аномалий почти нет, возле РЛС тоже – она сама одна большая аномалия, к которой не рекомендуется приближаться ближе чем на полкилометра. А вот если мы двинем к ЧАЭС через Чистогаловку и Янов, то это точно лучше утром делать. Там аномалий куча, плюс мертвецы шалят в последнее время. Все кладбища в округе поднялись, даже самые заброшенные. Зона слепки штампует так, как Франкенштейну и не снилось. Ну и, само собой, свежих мертвецов-сталкеров поднимает, которые, естественно, с опасными навыками.

– Встречались, знаем, – вздохнул я.

Не хотелось мне откладывать возвращение обратно в мир Кремля, как я стал его называть для себя с недавних пор, но делать нечего. Дегтярь прав. Устали мы как крысособаки, да и Фыфу отдых нужен после такого ранения – сейчас, даже несмотря на его суперспособности к регенерации, боец из него никакущий…

– Ладно, уломал, – сказал я. – И правда, тащиться ночью по шоссе, рискуя влезть в аномалию или попасть мутанту на клык, – дело гиблое. В общем, спасение мира откладывается до утра.

И пошел ломать сухие кусты для костра, которых вследствие близости к РЛС вокруг было немерено – антенны высасывали жизнь из всего, до чего дотягивались их аномальные волны. Возможно, обычный человек, переночевав здесь, за километр от РЛС, к утру сошел бы с ума или вообще загнулся вглухую. Но тому, кто в свое время как по своей улице гулял под гигантскими антеннами, ночевка в километре от них была не опаснее, чем в любом другом месте Зоны. Как и его товарищам, кстати, повидавшим в жизни нисколько не меньше. Многие на Большой земле считают нас, сталкеров, мутантами. Возможно, они в чем-то и правы. Зона заточила нас под себя, мы затачиваем под себя Зону. Такой вот у нас симбиоз, и никуда от этого не деться.

Костер я развел быстро. И пока Дегтярь доставал из автомобиля консервы, вскрывал их и совал в огонь, я направился в здание, чтобы помочь Фыфу выбраться наружу.

Вошел – и невольно скривился.

Шам сидел на полу, прислонившись спиной к заляпанной кровью колонне, и спал. Его лапы были сложены на заметно оттопырившемся животе, а на окровавленных губах блуждала довольная улыбка. Наверно, ему снилось что-то хорошее. Возможно, Настя, любовь всей его жизни, которая однажды чуть не заколола меня танталовым штыком, вживленным в ее предплечье. Убийца-киборг и вампир-телепат – прекрасная пара. Даже мой издатель, сам великий писатель современности, помнится, написал мне письмо о том, что, прочтя очередную книгу о моих приключениях, был крайне удивлен таким союзом. Н-да…

А вокруг шама лежали трупы с грубо разорванными шеями, причем из ран, явно нанесенных острыми зубами, больше ничего не текло. Судя по округлившемуся пузу Фыфа, течь там было нечему.

Я развернулся и пошел обратно к костру, на вопросительный взгляд Дегтяря лишь мотнув головой.

– Короче, ужинаем вдвоем, – сказал я. – Наш кровопийца спит и полностью счастлив без тушенки.

– Везет, – хмыкнул Дегтярь, цепляя ножом из костра слегка подогревшуюся консерву. – Если б я мог жрать врагов вместо сухпайка, прикинь, сколько можно было бы лишнего боеприпаса на себе таскать.

– Угу, – отозвался я. – А если б еще не гадить по пути и не спать заодно, то скорость передвижения возросла бы вдвое. И вообще, если б у бабушки был «Огненный джинн», то она была бы сталкером.

– Кстати, о «Джинне», – заметил Дегтярь, протягивая мне двухлитровую флягу со спиртом, которую он прихватил из автомобиля вместе с консервами. – Ты его проверил?

– «Джинн» работает, – кивнул я. Потом отхлебнул из фляги, зажмурился, и, когда обжигающая жидкость прошла по горлу, шумно вдохнул, вкачав в легкие сырой вечерний воздух Зоны.

– А может, «Ноготь» еще раз проверим? – предложил бывший полковник. – Может, он, пока в твоей пасти был, все свои свойства растерял.

Я усмехнулся. Действительно, какой интерес смотреть, как «Джинн» превращает воду в какой-то не особо понятный сжиженный газ. А вот на то, как невзрачный с виду аналог философского камня трансформирует любые металлы в золото, можно смотреть хоть по десять раз на дню. Поэтому я не стал спорить, а просто достал из нагрудного кармана тряпочку, в которую был тщательно завернут «Ноготь Мидаса», после чего коснулся им алюминиевой фляги со спиртом…

Наверно, это забавно выглядело бы со стороны – два сталкера сидят возле костра и завороженно, словно дети на новую игрушку, пялятся на то, как по фляге неторопливо расползается желтое пятно. Лохмотья краски, прекрасно держащейся на алюминии, осыпались с золота, словно зеленая листва. И когда последний из них упал на серую траву Зоны, я невольно опустил руку, а после и вовсе поставил флягу на траву. Тяжелая стала, зараза.