Закон десанта – смерть врагам!

— Может… ненадолго?.. — неуверенно предложила Катя. — Или будем идти, пока не постареем?

Коля Сырко снял очки, протер их о рукав, снова нацепил на нос и уверенно заявил:

— Нет мужика в доме. Особа женского пола проживает, причем не очень молодая и без детей. На жратву не богата, но голодных путников накормит. Душа открыта. Любит поболтать. Русская.

Последнее мог и не говорить. Не станут англичане или евреи проживать там, где неуместно находиться даже кладбищу.

Словно в подтверждение его слов, из дома появилась бодренькая пухлая старушенция с тазиком под мышкой. Прихрамывая, добралась до навеса, принялась снимать тряпье с веревок.

— Я уже люблю ее… — сладострастно зашептала Жанна. — Давайте считать. От нашей тюряги до Славянки верст восемьдесят — на юго-запад. Мы шли на юго-восток. Верст двадцать, если считать с ночи, отмахали. Прикиньте, какая получается гипотенуза! А сколько людей у твоего Ведерникова, Вадим? Толковых наберется десятка два, да и тех запустит в район Славянки — дороги перегораживать…

Возражения были. Целый ряд:

а) количество людей Ведерникова не знает никто. Упомянутый господин не является «верховным главнокомандующим». Влиятельная контора соберет людей столько, сколько считает нужным, в том числе официально — привлекая представителей органов власти;

б) деревенек в округе по пальцам пересчитать — проверить можно любую;

в) так или иначе любая деревенька имеет дорожное сообщение со Славянкой — как наиболее крупным поселением в округе;

г) патронов в активе остался один магазин.

— Ладно, — вздохнул Вадим, — будем работать с населением. Ведите себя покультурнее.

Живописный отряд растянутой цепочкой спустился с гор. Первым шел Вадим. Автомат, как мог, замаскировал под куртку. Второй брела Валюша, бормоча под нос: «Культурнее, мультурнее…» Вадим перешагнул плетень в том месте, где от него ничего не осталось, и едва вторгся в частную собственность, как был атакован лохматым барбосом. Он выкатился из-под сарая и с заливистым лаем бросился наперерез. Деревенские собаки злобой обычно не отличаются. Хлеб отрабатывают, не более. Вот и этот — загородил усадьбу, дескать, не пущу, и давай гавкать.

Пришлось остановиться. Пока подтягивалась растянувшаяся колонна, Вадим осмотрелся. По дурному ли умыслу или само так вышло, но практически все пространство вокруг плетня поросло коноплей. Рядовое дело на Руси — садим картошку, вырастает конопля.

— Запоминай, Валюша, — пробормотал негромко Вадим. — Трудно сказать, с чего начинается Родина, но заканчивается она, по всей видимости, здесь.

— Ерунда, — фыркнула Валюша, — здесь классно. Я бы пожила.

На собачий лай вышла хозяйка — в платочке и замусоленной фуфайке.

— Здравствуйте! — крикнул Вадим. — Вам спонсоры не нужны?

— Спасибо, нам вчера уже приносили, — отозвалась хозяйка. Но на всякий случай подошла. И ахнула, всплеснув руками: — Деточка, да что с тобой? На кого ты похожа?

Громко шмыгнув носом, Валюша соорудила улыбочку дауна.

— Мамаша, — попросил Вадим, — пусти на постой. Мы заплатим. Разбойники на нас напали; не смотри, мы народ приличный.

Рука уже протягивала сдавленную сотенную купюру, затерявшуюся в складках кармана. Подходил Журбинцев с аналогичной. Дрожа посиневшими губами, спешила Жанна, держа наперевес куда солиднее — сиреневую.

— Да боже ж ты мой… — засуетилась хозяйка, оттаскивая перепачканного опилками «сторожа». — Да цыц ты, зараза!.. Проходите, ребятки, проходите, я привяжу этого басурмана…

Им повезло с первого же захода. Тетя Глаша оказалась женщиной правильной, порядочной, хотя и побитой жизнью. Расклад Коли Сырко подтвердился, вследствие чего он и надулся от важности. Обрадованная прибавке к пенсии, хозяйка рассадила гостей по лавкам, засуетилась с готовкой. Через полчаса на полу пыхтел раритетный самовар (прокопченный, как и банька), из чугунка соблазнительно веяло борщом, а тяжелая бутыль на столе весьма доходчиво убеждала, что день прожит не зря.

— Обязательно, обязательно… — бормотала хозяюшка, вынимая из старинного буфета тусклые стаканы. — И не спорьте, деточки. Понемножку — всем. Успокоиться, расслабиться… Уж поверьте старой тетке Глаше — никому она не пожелает зла… А тебе, внучечка, нельзя, но это мы чайком живенько поправим…

Поплыли сразу после первой — умотанные, расслабленные.

— Лепота… — счастливо заулыбался Борька, вежливо демонстрируя, что слаще самогонки ничего в жизни не пил.

— Из города мы, тетя Глаша, коммерсанты на отдыхе, — сочинял Вадим, погружая половник в насыщенный свеклой борщ. Тарелки страдальцев пришли в движение. — В безалкогольный поход ходили. А конкуренты киллеров послали… Это убивцы такие, что не за идею, а за деньги народ кладут. Машину сожгли, трех друзей погубили; лодку резиновую — и ту проткнули. Сами еле убежали, а теперь вот второй день по лесу мотаемся, выхода не видим…

На этом месте отлученная от самогонки Валюша пролила горькую слезу, а Катя с Жанной сделались скорбящими мадоннами. Что не мешало им с аппетитом давиться борщом.