Закон дитто

– Эжен де Мораладье. Вы обвиняетесь в государственной измене, а именно: пособничестве мятежной организации «Сопротивление», помощи существам с Сожженных земель, и являетесь одним из подозреваемых по делу о вторжении в Бастарию. Согласны ли вы с обвинением? – произнес он.

– Нет, – тихо ответил я, склонив голову.

– Согласны ли вы пройти процедуру или признаете вину?

– Согласен пройти процедуру, – покорно ответил я.

– Члены вашего отряда уже прошли процедуру. Если ваши показания будут отличаться, вас признают виновными. Еще раз повторяю, признаете ли вы вину?

– Нет, – повторил я.

Человек кивнул. Сидевший справа старательно записывал за ним все, что тот говорил.

Релл встал и, подойдя ко мне, сказал:

– Расслабь плечо.

Я быстро сделал, как велели. Релл задрал короткий рукав футболки, блеснула игла, и с легким уколом мое плечо пронзила острая боль, постепенно поднимавшаяся все выше и выше. Я с шипением выдохнул воздух и потянулся к ранке, которая стала нестерпимо чесаться.

– Тихо-тихо, страж. – Бородач ловко перехватил мою руку.

Плечо онемело. Боль почти утихла, а затем сердце пропустило удар.

В животе заурчало. Язык вдруг стал тяжелым, я попытался сглотнуть подступившую слюну, но почувствовал, что не могу. Звуки словно покрылись ватой, мягкой, густой ватой. Я повернулся к бабуле, смещая взгляд с членов совета на стену, и они поползли полосами за взглядом, дробясь и размываясь.

Я хихикнул.

– Ну-ка! – послышалось издалека. А потом кто-то оттянул веко и посветил мне прямо в глаз.

Свет ослепил, раздваивая и растраивая и так расплывшиеся образы.

– Сколько пальцев видишь?

Я попытался сфокусировать взгляд. А затем опять хихикнул. Ну надо же! Думает, я считать не умею? Но все же сосредоточился и на мгновение разглядел перед собой руку.

– Два-а-а.

– Готов. Забавная побочка. Первый раз такую вижу.

– Гото-о-ов, – протянул я за ним и снова хихикнул.

– Усадите его.

Тело ухнуло вниз.

А знаешь, после сотого удара кнутом я на секунду вырубался, но продолжал видеть твои золотые глаза. Вся моя жизнь прошла вокруг служения и долга, я делал вид, что равнодушие – мое второе имя, а глупость – первое. Я видел, видел, с каким презрением ты смотришь! Я знал, что так нужно. Вы думали, что я связан клятвой стражей, поэтому молчу, даже под самыми тяжелыми пытками. Да и пытки эти… Не так уж они и тяжелы были. Просто я мог стать расходным материалом, пленным, которого без зазрения совести можно было обменять. Вам нужен был дурачок-Эжен. Тебе нужен был дурачок-Эжен, в твоей власти, чтобы чувствовать месть за всех убитых существ, невинных, без вины обреченных.

Я жалел их. Жалко-жалко-жалко, как же жалко! Такие прекрасные! Такие необычные! Зачем, зачем их убивают? Но стражи… стражи нужны для равновесия. Стражи должны подчиняться императору. Но разве император желает смерти существ? Только проклятая императрица, фальшивка, она виновата, она обрекла…

Любовь? Нет. Я восхищался. Жалел. Притворялся. Иногда пел. Нужно, чтобы думали про любовь: Вильям, Асира, Костераль, старшина, стражи, те, кто не знал, те, кто мог услышать, те, кто…

Гонг. Я ударился всем телом, понимая, что они напали раньше. Они сделали все раньше! Слишком быстро. Старшина почти убил Александра. Кира странно себя вела. Бедняжка Элли погибла от яда. Но как? Как? Она же змейка, змейки знают о яде больше, она сама обучала Киру, она не могла…

Раз. Щелк.

Два. Щелк.

Три. Щелк.

– Раз… два… три… Эжен.

Я моргнул. Потом еще раз. Зрение отказывалось фокусироваться. Но вот размытые образы вернулись на место.

– Что… – пробормотал я, вдруг почувствовал подступающую к горлу тошноту и прижал руку ко рту.

Голова закружилась от резкого движения. Я осторожно поднял ее, помня, что на меня смотрит Совет.

Но за столом никого не было. Передо мной стояла только бабуля, а Релл наливал воду в стакан.

Что происходит?

– Тебя допрашивали два часа.

– Как? – недоуменно спросил я.

По ощущениям прошло всего лишь несколько секунд. Я знал примерный эффект сыворотки правды, но на всех она действовала по-разному. Все зависело от внутреннего стержня человека и ментальной подготовки.

– Ты доказал, что не по твоей вине ворвались в Бастарию, – сказала бабуля, стукнув тростью. Удар отразился болезненным эхом в голове.

Релл поднес стакан, и я сделал глоток.

– Но ты заливался слезами, твердя, какие существа прекрасные и как тебе жаль, что мы убиваем их.

Я с шумом выплюнул воду прямо под сапоги бабули.

– Но ты рассказал нечто ценное. Одну маленькую детальку, за которую можно зацепиться. Я отправлю официальный запрос в Бастарию, и ты вернешься в первую крепость.

Я кивнул.

– Ты ничего не помнишь о времени, проведенном в плену. Стражи нашли тебя, прочесывая враждебные земли некромантов. Отто восстановит тебя в должности и приставит к командиру Кристен. Но только через полгода. А пока пройдешь обследование у душевного лекаря.

– Бабуля! – Я посмотрел на нее испуганно.

– Внучек, – прошипела она. – Это не обсуждается!

Я застонал, а из груди Эйда вырвался смешок.

Похоже, ближайшие полгода пройдут под чутким крылом бабули.