Закон якудзы

Бросился я к мутанту, схватил за ротовые щупальца, словно за бороду, дернул книзу – и едва увернулся от удара когтистой лапы. Хащщу такое обращение решительно не понравилось, и он явно вознамерился еще раз попробовать снести мне башку. Но – главное – сейчас его ярость была настоящей. Его собственной. Не наведенной. Это я ясно видел по красным глазам мутанта. Всплеск адреналина, или что там у ктулху вместо него, стряхнул наваждение псионика. Вот только надолго ли?

Но сейчас, в эти несколько секунд, это было то что нужно!

– Стой! – заорал я. – Стой, мля! Иначе всем кранты!!!

Видать, орал я знатно, от души. И ктулху, и Японец на мгновение подвисли, глядя на меня и ожидая, что ж я еще выкину. А я лишь ткнул пальцем в черное облако, притаившееся за «гравиконцентратом», и рявкнул:

– Шипи, нах! Шипи на него, мать твою за ногу!

Я вообще-то материться не люблю, некрасиво это. Но в бою матюги просто необходимы. С ними гораздо лучше доходит то, что ты кричишь, – что до друзей, что до врагов. Когда они в боевом кураже, не доораться до них, хоть надорвись. Только с боевым матом реально пробить те психологические блоки, только с ним информация доходит до мозгов адресатов. Иначе – никак, что доказывает опыт многих уличных драк и глобальных войн.

И Хащщ понял! Не ожидал я, признаться, что дойдет до него мой странный план даже с применением ненормативной лексики. Но – дошло! И, растопырив свои щупальца в направлении странного облака, ктулху зашипел. Жутко, если честно, аж по шкуре мороз.

Чернота в углу дёрнулась. Попыталась вновь накрыть нас ментально, я прям как невидимый толчок в мозг ощутил…

Однако не вышло. Теперь ее захватило шипение Хащща, действие которого я отметил, еще когда на него «веселый призрак» отреагировал. Но то ли та аномалия оказалась шипоустойчивая, то ли Хащщ с перепугу свои ши́пы перепутал – вместо того, чтоб оттолкнуть, притягивать начал – но не получилось ее тогда отпугнуть…

Зато сейчас его шипение точно сработало. Даже на меня подействовало. И тогда, и сейчас. Появилось желание подойти к мутанту – а дальше плевать, что будет. Даже если и сожрет, пофиг совершенно, будто так и надо. И такой эффект произошел несмотря на то, что я сбоку стоял! Думаю, если б ктулху в мою сторону шипел, желание превратилось бы в непреодолимую потребность. Надо же, не знал, что у этих щупальцеротых такой талант присутствует – подавлять волю жертвы настолько, что она сама идет к ним в пасть.

И то облако тоже подергалось-подергалось, да и потащилось к Хащщу прямо в пасть.

Понятное дело, что убить аномалию не так-то просто. Скорее, невозможно. Огнестрельное оружие им по барабану, холодное – тем более. Даже Савельев со своим супермечом с «веселым призраком» достиг лишь кратковременного успеха. Думаю, будь меч обычным, аномалия даже бы и не заметила, что ее рубят. До сего дня я вообще думал, что нет против них эффективного средства, кроме как убежать или каким-то образом обмануть страшное порождение Зоны – после чего, опять же, с максимально возможной скоростью «сделать ноги».

Оказалось, ошибался я.

Черное облако внезапно задрожало, словно кролик, который против воли идет в пасть удава. Понимает, что это смерть, но не может ничего поделать, захваченный гипнотизирующим взглядом хищной змеи. Аномалию крючило всё сильнее – но она продолжала двигаться в сторону Хащща…

Пока не пересекла границу «гравиконцентрата», который до поры до времени служил для нее отличным барьером, защищающим от внешнего мира.

Но сейчас тому «барьеру» явно не понравилось, что на него залезла другая аномалия с явным намерением прогуляться по «комариной плеши», словно по проспекту. Многохвостый «гравиконцентрат» на мгновение стал более заметным, выпуклым, что ли, похожим на разозленную гигантскую морскую звезду…

Хлопок был существенный. Меня аж плотной волной спертого воздуха по лицу хлестануло. Я рефлекторно прикрыл глаза, но перед этим успел заметить, как огромная невидимая ладонь страшным ударом расплющила черное облако. Только что было оно – и нет его, будто и не было. Только черное пятно на полу осталось посреди «комариной плеши», похожее на неровную кляксу.

– Уффф, – выдохнул Хащщ. – Чуть не сдох. Еще б немного, и порвало меня как грелку от собственного шипа.

– Про грелку откуда знаешь? – поинтересовался я, тоже мысленно переводя дух: всё-таки спастись от новой, незнакомой аномалии – это реально большое везение.

– От дедушки, – отозвался мутант. – Хороший он был у меня. Добрый.

– Ну да, ну да, – рассеянно проговорил я, вспоминая, как этот добрый дедушка рвал на части Данилу. Вот уж воистину не существует понятий «добро», «зло», «плохо», «хорошо». То, что хорошо одному, плохо для другого. И даже самое жуткое чудовище может быть нежным и чутким со своими близкими, для которых оно идеал любви и доброты.