Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)

Кулак увязался следом. - Эй, погоди секунду. Эй! Проклятие! Как твое чертово имя, а?

Она помедлила на краю склона. - Они боятся крови. И там, на утесе, огриллон.

- Кто боится? И... - Он покосился на бровку оврага. - Ты можешь его видеть?

- Табун знает. - Она кивнула в сторону узкого прохода, где Таннер оставил коней. - Теперь они в порядке.

Лошади Таннера осторожно шли к ним, словно дождались разрешения ведьмы. Кулак уставился на них: - Совсем тебя не понимаю.

Казалось, ей скучно.

- Если бы я его не остановил, он мог убить тебя...

- Меня всё время убивают.

- ... а ты ему помогаешь, и какого хрена это значит - всё время убивают? А?

Она подмигнула ледяным глазом. - Позволение.

- Дерьмо собачье.

Она шла к скалам, в сторону табуна в долине. - Они любят его.

- Кто, лошади? Ты шутишь, на хрен? Лошади любят, значит, он хороший человек?

- Лучше тебя.

- Ну, не дерьмо, - сказал он. - Кто не лучше?

Она шла дальше. Здоровенный жеребец, на котором она ездила прежде, обогнул выступ скал и поскакал к ведьме. Лошади Таннера искали путь среди камней, осторожно ржали, будто звали, но боялись услышать ответ.

Он помнил их, чувствуя себя посмешищем. - Он тут. Сюда.

Они пришли, будто поняли его.

Кулак оглянулся вниз, на Таннера. - Твой лук здесь. И нож. Пекло, даже стрелы. Но стрелять ты сможешь не скоро.

- Если благодарность такого, как я...

- Поблагодари меня тем, что не попадешься на дороге. Убить того, кому спас жизнь - да я почувствую себя идиотом.

- Такое никому не нужно. - Таннер помахал здоровой рукой. - Все же спасибо.

- На хрен. - Он уже трусил за лошадиной ведьмой.

Снова.

Лошадиная ведьма 3: Предложения

"Девушка любит, чтобы ее просили, тупая задница".

Лошадиная ведьма, "История войны в графстве Фелтейн", пересмотренное издание

Он трусил вслед лошадиной ведьме.

Она успела сесть на коня и покачивалась так ловко, словно скакун был ее удлиненными ногами. Мужчина подался вперед, набирая скорость. Он бежал без усилий, поняв, что на лице расцвела свирепая улыбка радости - оттого, что ноги делают всё, что им приказано. Похоже, жеребец услышал его: рысь стала размашистее, и вскоре "без усилий" приказало долго жить. - Ради всего дрянного, может, вы просто остановитесь?!

Они остановились.

Он подбежал, тяжело пыхтя. - Наконец. Что заставило тебя передумать?

- Ничего.

- Тогда...

- Девушка любит, чтобы ее просили, тупая задница. - Она смотрела голубиным глазом, и ее неожиданно милая, теплая улыбка заставила заерзать что-то в его груди.

- Ага, ладно, - встряхнул он головой и отвернувшись, чтобы не улыбнуться в ответ. - Пожалуй, нужно вести заметки.

- Ты очень груб, - ответила она. - С тобой всё резко. Одни острые углы. Вечно давишь. Орешь. Оскорбляешь. Дурной путь для общения с лошадьми.

Или с женщинами. Хотя бы с этой.

- Извини, - сказал он, удивившись, что действительно чувствует сожаление. - Я прожил жизнь, в которой от манер было мало пользы.

- Грустно для тебя.

- Чувства тоже ничего не значили.

Кажется, он чуть задумалась. - И все же я грущу за тебя.

- Не надо. - Люди, которые грустят за него, могли вогнать в грусть его самого; а это опасно в тысяче разных смыслов. - Не беспокойся.

- Приказываешь не грустить?

- Леди, серьезно, у тебя проблемы побольше, чем моя дерьмовая жизнь.

- Откуда тебе знать?

- Не остановишься? - Он поднял руку. - Прошу. Не отвечай. Выслушай.

Ее взгляд был терпеливее утесов за спиной.

- Тот парень с луком, он не единственный хреночес, готовый тебя убить. Есть другие. Много. И в сравнении с парнем, что рулит похитителями, я не опаснее сумки со щенками. Им нужен табун. Думают, убив тебя, они получат лошадей.

- И будут разочарованы.

- Ага, и было бы славно объяснить им это до того, как убьют тебя.

Она задумчиво кивнула. - Было бы славно.

- Они не хотят приходить за тобой при табуне. Но если не будет иного пути, придут. И лошади тоже пострадают. Погибнут.

- Весьма вероятно.

- Не похоже, что ты озабочена.

- Я поступаю не так.

- Что? Не боишься за лошадей? Не защищаешь их, не правишь ими? Так какого черта ты с ними делаешь?

Она показала оба глаза. - Прощение...

- И позволение, да-да, как угодно. Прощение, позволение и иногда чистка копыт.

Она улыбнулась ему и заговорила ясно, сочувственно, без малейшего следа снисходительности. - Иногда у лошади проблема, в которой я могу помочь - сбитое копыто, порез или колючка кактуса. Много чего. Многие вещи лучше делать пальцами. Иногда лошади могут помочь в моих проблемах - если нужно ехать быстро или далеко, или нужно, чтобы они охраняли мой сон. Многие вещи лучше делать, если у тебя есть копыта. Они помогают не потому, что я лошадиная ведьма, и не ради роли ведьмы я помогаю им. Это взаимопомощь друзей.

- Эй, стой. - Он хмурился. Ее слова имели смысл. - Что стряслось? Разговор вдруг стал почти разумным.

- Ты начал понимать, кто и что я есть.