Закон кровососа

– Надеюсь, мы переживем нервное потрясение по поводу твоей преждевременной смерти, – сказал Хащщ, продолжая щериться.

– Я потом приеду, после вас, – решительно произнесла девушка, отходя в сторону.

– Мы будем скучать, – хохотнул Хащщ, заходя внутрь. – О, эти долгие, томительные минуты разлуки.

– Чтоб ты сдох, сволочь, – произнесла девица перед тем, как двери лифта закрылись.

Я удивленно посмотрел на Хащща – не знал, что он умеет столь возвышенно издеваться.

– Не пойму, чего ты до нее докопался?

– Бесит, – пожал плечами мутант. – Если бы не ты, я б давно и ее выпил, и этого твоего профессора – жрать охота смертоносно.

– Академика, – машинально поправил я.

– Мне как-то по барабану, – хмыкнул Хащщ. – Не думаю, что на вкус академик сильно отличается от профессора – у меня к хомо интерес чисто гастрономический.

И тут же поправился:

– Ты – исключение. Когда был хомо, конечно. У меня тоже свой закон есть – я не кушаю тех, с кем вместе пил, ел у одного костра и воевал. Убить – да, могу. Но есть не буду.

– Какие у тебя замысловатые моральные принципы, – сказал я, выходя из остановившегося лифта.

И тут же замер на месте, слегка обалдев от увиденного.

Со времени моего последнего посещения этого места Захаров много чего поменял в своей лаборатории. Но меня не интересовало научное оборудование, громоздкое и не очень, в котором я ничего не понимал.

Взгляд мой приковала стеклянная колонна метра в два высотой, внутри которой размещалась система жизнеобеспечения – это даже я понял. Кишечник и желудок заменяли хитросплетения проводов и трубок, но вздувающиеся и опадающие легкие, а главное – бьющееся человеческое сердце не оставляли сомнений в том, что находится внутри колонны, заполненной доверху прозрачной жидкостью.

А венчал ее бюст в античном стиле – голова с обрубком шеи, стоящая на подставке.

И принадлежала эта голова профессору Кречетову.

Сперва я подумал, что это какая-то инсталляция – уж больно бюст своей бледностью напоминал мраморный. Но на шум он открыл глаза, и стало ясно: голова Кречетова вполне себе живая. Да и странно было бы, если б Захаров позволил ей умереть. Думаю, академик никогда не пресытится местью над учеником, по его мнению, предавшим его, и глумиться над профессором будет до последнего дыхания.

– Неужто сдох? – произнесла голова Кречетова, увидев бесчувственного Захарова у меня на лапах. – А я уж не надеялся.

– И не надейся, – буркнул я. – Жив пока что академик.

– «Пока что» значит, что не все потеряно, – сказала голова профессора. – Надеюсь, что все-таки этот кровосос окочурится. Снайпер, а как тебя-то угораздило превратиться в щупломордого?

– За щупломордого можно и в морду схлопотать, – рыкнул Хащщ.

– Сделай милость, ударь, может, я от этого наконец смогу подохнуть, – вздохнул Кречетов.

– Да погодите вы собачиться, – поморщился я. – Слышь, профессор, а как ты узнал, что я – это я?

– Элементарно, – фыркнул Кречетов. – В Зоне есть только один ненормальный, который при удобном случае не свернет шею Захарову, а притащит этого морального урода в его логово и начнет реанимировать. Ты ведь за этим его сюда приволок, верно?

– Угадал, – кивнул я.

– Ладно, чего уж тут, – с ноткой отчаяния в голосе вздохнул профессор, отчего его легкие за стеклом сократились особенно интенсивно. – Все-таки это мой учитель, хоть и порядочная сволочь. Вон слева от меня стоит автоклав, кладите его туда и крышку закройте. Там только одна кнопка в изголовье, не ошибетесь. Нажмите – и ждите. Это автоклав диагностики и интенсивной терапии, вернет Захарова к жизни за пять минут.

– Что-то ты больно добрый, – сказал я, подходя к стеклянному гробу, от которого подозрительно попахивало горелым. – Он исправен?

– Вполне, – отозвался Кречетов. – Клади, закрывай, нажимай, сам все увидишь.

Я все еще сомневался. Но, с другой стороны, как узнать, соврал профессор или нет? С виду автоклав и автоклав, в Зоне они порой встречаются и, насколько я знаю, используются для анабиоза либо для создания всяких монстров из биологических заготовок. Что мешало Захарову при таких исходных данных создать универсальную машину для лечения ряда заболеваний? Да, в принципе, ничего, учитывая его умственные способности и финансовые возможности.

– Может, пока не класть, а крышку закрыть и вхолостую нажать? – предложил Хащщ, видя мои сомнения. – Чисто проверить.

– Не сработает без тела, – сказала голова Кречетова. – Прибор не дурак и лечить воздух внутри себя не будет.

– Логично, – согласился я. – Ладно, попробуем.

Положил бесчувственного Захарова в автоклав, закрыл прозрачную крышку – но кнопку нажать не успел, только потянулся к ней…

– Стой! – раздался у меня за спиной звонкий голос.

Я обернулся.

Ага, чумазая, кто ж еще. Спустилась на лифте и давай орать, у меня аж ушные отверстия слегка заложило от ее визга. В руках у девицы была «смерть-лампа», излучатель «мусорщиков», превращающий любое живое существо в кучку пепла. По ходу, наверху она осталась не потому, что боялась перевеса в лифте. Просто знала, где лежит оружие, способное уничтожить двух взрослых ктулху.