Закон кровососа

– Увы, уважаемый ктулху, порадовать вас нечем, – сказал академик. – Анализ крови и спинномозговой жидкости дал полную и исчерпывающую картину произошедшего. Ваш кариотип, то есть совокупность признаков полного набора хромосом, присущ биологическому виду хомо моллюскус и не имеет ничего общего с видом хомо сапиенс. Проще говоря, вы не человек, плоть которого в связи с какими-то мутационными процессами изменилась до неузнаваемости. Вы самый настоящий полноценный ктулху.

– И… что это значит? – осторожно поинтересовался я, не на шутку опасаясь услышать ответ.

И он прозвучал.

Захаров, пожав плечами, произнес:

– Мои извинения, но я ничем не могу вам помочь. Процесс превращения вас в ктулху оказался необратимым.

Твою ж душу…

А я ведь знал, что он это скажет.

Знал, когда шел к этому автоклаву, знал, когда ложился в него.

Знал – но надеялся…

Оказалось, зря.

– Понимаю степень ваших душевных терзаний, – сказал Захаров все тем же отработанно-сочувствующим механическим голосом. – Сожалею, что пришлось сказать вам правду. Но если жизнь в теле чудови… хммм, мутанта покажется вам невыносимой, к вашим услугам по старой памяти могу предложить мой утилизатор. Его конструкция в своем роде совершенна. Гарантирую, что переход от мучительной жизни к блаженному небытию будет моментальным и совершенно безболезненным…

– Идиот, – донеслось негромкое с пьедестала, на котором была водружена голова Кречетова.

– Что-что? – приподнял седые брови Захаров.

– То, что слышал, – сказала голова профессора Кречетова. – Идиот старый, не видящий дальше своего академического носа. Тот, кто при отсутствии готовых решений в личном багаже знаний объявляет проблему неразрешимой, недостоин называться ученым.

– Что сейчас сказала говорящая голова? – наморщив лоб, поинтересовался Хащщ.

– Неважно, – сказал я, привставая с автоклава и очень надеясь, что Кречетов сейчас высказался не только с целью задеть бывшего учителя. Может, знает чего?

– Кажется, ты все-таки права, дорогая, – задумчиво произнес Захаров, повернувшись к дочери. – Дай-ка мне «смерть-лампу». Хочу удовлетворить свое спонтанно возникшее желание увидеть, как голова этого бездаря превращается в пыль. Причем сделать это своими руками.

– Погодите, господин Захаров, – сказал я, подходя к колонне. – Уважаемый ученый, вы что-то знаете о том, как решить мою проблему?

Голова Кречетова усмехнулась.

– Уважаемый ученый тут один, а я, как вы только что изволили услышать, бездарь, которого учитель сейчас отправит в бессрочный академический отпуск. Так что извините, господин Снайпер, но помочь вам ничем не могу.

– Хммм, – задумчиво произнес я. – То есть, когда вы проезжались насчет отсутствия готовых решений у вашего учителя, это был просто стеб ради стеба, и, согласно известной схеме «критикуешь – предлагай», предложить вам на самом деле нечего? Напрашивается вывод, что ваш учитель в чем-то прав – я бы на его месте тоже не стал хранить у себя голову тролля, который умеет только выдавать примитивно-оскорбительные, ничем не обоснованные сентенции, которые сам считает критикой.

– Хрен вас знает, на каком языке вы говорите, – проворчал Хащщ. – Отдельные слова вроде понятны, а в целом – чушь какая-то…

Он хотел еще что-то сказать, но его ворчание прервал визг с пьедестала, набитого возмущенно зашевелившейся требухой.

– И ты туда же, ктулху недоделанный! – заорал Кречетов – видать, от такого прискорбного существования нервы у него совсем сдали. – Ладно Захаров по возрасту совсем из ума выжил, хотя там выживать особо не из чего было! Самому-то соображалку подключить никак? Ты вроде ж половину мира Кремля облазил, забыл, что ли, что Черное Поле Смерти может отправлять живые организмы назад по линии времени?

Захаров, который, прищурившись, целился в голову бывшего ученика из «смерть-лампы», на полном серьезе собираясь нажать на неудобный спусковой крючок, замер на мгновение – и нехотя опустил оружие «мусорщиков».

– Надо же, – с досадой в голосе произнес он. – Как я мог забыть о мире Кремля? Привык уже оперировать реалиями Чернобыльской Зоны и совершенно упустил возможности соседней вселенной. Что ж, признаю, на этот раз мой бестолковый ученик выдал дельный совет. Правда, насколько я знаю, игры с Полями Смерти – довольно опасное занятие. Чуть передержишь, и все, Поле запросто превратит тебя не в человека разумного, а в тиктаалика.

– В кого? – удивленно переспросил Хащщ.

– В кистеперую рыбу, от которой произошли все позвоночные, – машинально ответил я, думая о своем.

– Осмелюсь поправить – в лопастеперую, – самодовольно улыбнулся Захаров, возвращая дочери излучатель «мусорщиков» – видимо, передумал превращать голову ученика в кучку серой пыли. Это вполне в его стиле: убедился, что Кречетов может еще быть полезным, – эмоции сразу в сторону, мол, нечего уничтожать нужный инструмент только из-за того, что он упал тебе на ногу.

– Так, я все, – сказал Хащщ. – У меня от ваших заумных бесед сейчас жбан взорвется. И «смерть-лампа» не понадобится.