Закон кустарника

–Потом сама поймешь,–стоило природе окончательно погрузиться в темноту, как число световых источников резко возросло: легкие сияющие точки кружили вокруг водоема, прятались в кустах и даже надменно взирали с крыши особняка,– Здорово! Андрюха большой мастер на эффекты,–Борис кивнул сторону водоема,–Ты туда посмотри.

И, действительно, в том месте, где искривленный овал превращался в речку, крутилась, сияла и пела хитроумная конструкция, то ли шутиха, то ли мельница. И как Юля ее раньше не заметила? Это сооружение разбрасывало такие замысловатые цветоволны, что вокруг все разом превратилось в большую палитру, на которой смешивались и разъединялись тысячи разнообразных оттенков.

–Ну, как настроение?–Шустров был доволен,–А? Матюх, как тебе новый вариант?–улыбка шире некуда,–Не могу без экспериментов. Я мужик рисковый!

–Только риск у тебя, почему–то, беспроигрышный. Ты же без стопроцентной страховки даже начинать ничего не будешь, везде точный расчет.

–Ну, каждому свое. Ты, Матюх–боец, а я–математик.

«Трах! Бах! Бах!…… Тр–р–р–р–ах!…..» Водоем, особняк, поляна, даже закопченный мангал–все превратилось в сказку. То тут, то там в огромную черную дыру взлетали кометы, усилено волоча за собой хвосты, чтобы потом, отряхнувшись, скинуть вниз разноцветные капли.

«Тра–а–ах!» – взмыла вверх очередная путешественница. Света от нее было так много, что на втором этаже резной карниз без труда разглядеть можно было, но Юля увидела совсем другое: у самой воды, особняком от всех, стояли Ирина и Алексей.

Она: шаг вправо, шаг влево, руки то на груди сложит, то вниз опустит, а лицо бледное–бледное, а Лешка наоборот: руки в карманах, с места ни–ни, куда там твой памятник, только пятна красные вереницей, с шеи на щеки и далее. Слов не слышно. А зачем? И так все ясно. Еще раз «тра–а–ах»! Последняя. И тут же музыка.

–Разрешите пригласить?–ответа Шустров ждать не стал, подхватил, пока не опомнилась, и по кругу, по кругу…

Салют закончился и не видно их больше. «Па–па–ра–па–па….. па–па–ра–па–па…..» Динамик аж захлебывается. Рядом Борис Матюхин Лену кружит, и Ростовцев с Диной в том же «поцелуечном» состоянии.

–Как настроение?

–Ты уже задавал этот вопрос?

–Но ты же не ответила?

–А тебе на все вопросы обязательно ответы нужны?

–Это, что плохо?

–Не знаю.

«Па–па–ра–па–па….. па–па–ра–па–па…..» А от воды голоса…. «Как мне теперь…» – женский, звенит, ломается…. «Это не имеет…..»,–мужской, того и гляди, сорвется….. «Па–па–ра–па–па…..». Окружающие вид делают, что ничего такого, а сами в сторону водоема поглядывают.

–А где твоя невеста?

–Спит. Организм молодой неокрепший, а шампанское коварный напиток.

«Я не могу….», – женский, уже почти до крика…. «Прекрати немедленно….», – мужской, тоже не шепотом…. Юле неловко, совестно. Борис и Лена танцевать пытаются, да выходит это у них не очень. «Как же так… почему, почему…..»,–женский, слезы наружу. «О!…. Нет!»–мужской, с испугом. Борис с Леной–то друг на друга, то на Дину с Сергеем. Переглядываются. Вдруг Ростовцев подругу в сторону, а сам к водоему.

–Пошли,–Андрей улыбался, как ни в чем, ни бывало.

–Куда?–это для проформы, на самом деле все равно куда, только бы здесь не оставаться.

–Дом покажу.

***

Говорят, что по тому, как выглядит жилище, можно определить характер, манеры и даже кулинарные пристрастия хозяина. Но только не в этот раз.

Огромный холл с мраморной лестницей и колоннами «а ля кариатиды», кухня стилизованная то ли под малороссийскую корчму, то ли под прибалтийскую мызу, гостиная в персидских коврах и восточных диванах. Еще две комнаты непонятного назначения.

Одна: дорогие ткани, красный бархат, белый шелк, в одном углу рояль, в другом огромное зеркало в золоченой раме, если будуар, то огромный, если танцзал, то маловат.

Другая: грубо сколоченный деревянный стол, такие же грубые деревянные лавки, кованые сундуки и напольные коврики в лоскутной технике.

Сообщались эти «антиподши» через десятиметровый кубик, где кроме камина весьма внушительных размеров, ничего не было, но зато, весь кубик был выложен голубым изразцом: стены, потолок, камин, даже пол.

От такой пестроты у Юли даже голова закружилась,–Весьма разнообразно.

–Так и задумано! Чтобы каждый себе место по душе нашел. Ты еще и половины не видела. Сейчас я еще одно место покажу.

Шкафы массивные дубовые, заполненные сверху донизу книгами. Большой двухтумбовый стол, столешница зеленым сукном обита. Старинный кожаный диван и два кресла у стены: скрип, скрип, скрип…. Все прочно, основательно – сталинский ампир.

–Это кабинет твоего деда?

–Да….. был. Они с Лешкиным дедом однокашники,–Андрей криво усмехнулся,–почти, как мы.

–Почему почти?

–Потому что они не только учились, но и работали вместе…. до самой смерти…. деда моего…… Дружили очень…

–Он, чей отец был?

–Мамин. Лешка тоже «по женской» линии. На том наше сходство и заканчивается,–голос ровный, а глаза колючие.

Юля понимала, что одно неосторожное слово, и она еще глубже увязнет в давних и видимо непростых отношениях между этими семьями,–А он ошибся.

–Не понял? – удивился Андрей.