Закон кустарника

–Жалко! Очень жалко! И не надо делать из меня монстра. Не было у меня возможности ничего исправить! Не пригласить Ирку или Лешку я не мог. Надеюсь, ты понимаешь почему? И тебя не мог ни пригласить. Вспомни, как дело было, когда о моем дне рождения разговор зашел. И, заметь, не я этот разговор начал, а Лешка. Тут же ребята с вопросами: где? когда?….. Что мне было делать? Врать, что ничего не будет, а потом оправдываться, что спьяну не то ляпнул? Или надо было сказать: всех жду, а вот ты Юля не приходи.

–Если бы я знала, то не пришла.

–Уверен, более чем……. Только сам я тебе рассказать ничего не мог, случая не было. Думал, что Рост ситуацию обрисует или Лешка проболтается. Не получилось.

–Не получилось….,– Юля поймала себя на мысли, что произносит слова с той же интонацией, что и Ирина, – не получилось……. Ладно, теперь это уже не имеет значения,–дзинь, дзи–и–и–нь….., хрусталь материал благородный,–С днем рождения тебя.

***

Чернота, а в ней мохнатые серебристые дырки…. Одна, две…. еще, еще…. как же их много!….. Господи, да у них же щупальца! Скользкие, слизистые щупальца… Юля……., Юля…., зачем….. зачем…… Они растут! Растут!!! Вот! Вот! Сейчас……», – А–а–а–а–а!!! – Юля плохо понимала, что на самом деле происходит, сначала кошмар, теперь вот комната незнакомая…. кровать…… Ах, да!

–Юль, ты чего?–это Борис, значит, она так орала, что даже сосед проснулся, и кулаком в стенку: бух–бух, бух–бух…

–Все нормально, Борь. Муть какая–то приснилась. Я вообще на новом месте, сплю плохо.

–А–а–а–а… Стучи, ежели что…

Юля лежала вытянувшись в полный рост, словно оловянный солдатик, и сверлила взглядом потолок: если встать на кровати, то до него вполне можно дотянуться. Жаль, проверить нельзя, стоит слегка пошевелиться и пружины тут же начинают злобно рычать. Придется довольствоваться сидячим положением.

Юля подсунула себе под спину подушку и принялась обозревать темноту. Это был настоящий чердак. Тут пахло сухим деревом, сеном и пылью. Ну, деревом понятно, здесь оно везде: стены, пол, мебель, только на потолке его нет, вернее потолка нет. Есть кровля. Покатая железная, такая обычно зимой от мороза звенит, а летом до точки кипения нагревается. А сеном–то почему? И пылью тоже. Чердак чердаком, а чистота выдающаяся, ничего лишнего. Пузатый зеркальный шкаф, кажется, он шифоньер называется, кровать с панцирной сеткой и табурет, а вместо стола подоконник почти в метр шириной. Даже не верится, что у этого чердака и «водопада» один и тот же хозяин. Юля с шумом втянула в себя воздух и также с шумом выдохнула. А сеном все–таки пахнет…..

Она вспомнила вчерашние «посиделки» с Андреем. После поздравительного тоста разговор как–то выдохся, они лишь изредка перекидывались словами, а в основном молчали и смотрели на воду. Так продолжалось до тех пор, пока на площадке, невесть откуда, не объявилась заспанная Жанна,–Андрюш, как ты мог?!!

–Что такое, детка?–у него даже мускул не дрогнул, как смотрел на воду, так и продолжал смотреть.

–Почему ты меня бросил? И почему вы здесь? Вдвоем?

–Детка, никто тебя не бросал. Ты устала, и я уложил тебя отдохнуть, а теперь вот хвастаюсь Юле своим водным царством.

–А почему только ей?!

–Остальные уже видели.

Подумаешь,–Жанна по привычке манерно надула губки,–могли бы и еще раз посмотреть. В конце концов, у тебя праздник,–она взяла со столика большую виноградную гроздь и уселась к Андрею на колени,–Ну, и как впечатление?–Девушка с таким вниманием поглощала виноград, что можно было подумать, будто вопрос обращен к фрукту. Каждая виноградина внимательно осматривалась, потом аккуратно укладывалась на нижние зубки и медленно, как бы нехотя, надавливалась верхними, и, когда превращенная в лохмотья упругая зеленая кругляшка, исчезала в недрах утробы, Жанна принималась за следующую.

–Потрясающее!–откликнулась Юля, вообще–то могла и не отвечать, собеседница в ее сторону даже не смотрела,–Только, кажется, я насморк подхватила,–да, хоть холеру: ам, – и нет виноградинки,– Пойду–ка, разживусь чашечкой горячего чая,–и Юля быстро, быстро, не дай бог, остановят, ретировалась с площадки.

Но, попав в коридор, поняла, что абсолютно не представляет в какую сторону идти, сделала наугад несколько шагов вперед, назад, потом, не зная на что решиться, дернула первую попавшуюся дверь.

В комнате был всего один источник света: в дальнем углу красовался громадный торшер, вытянутый «мордой» вверх. Его мощности едва хватало на себя «любимого». В противоположном от торшера углу на тахте сидела Катенька, из–за плохого освещения, Юля ее даже не сразу узнала. А перед ней на полу, она глазам своим не поверила, Орлов! Сидеть Катеньке было крайне неудобно, тахта не имела спинки, а огромный живот то и дело пытался «задавить» свою владелицу, и чтобы этого не случилось, она подставила под спину свою левую руку. Катенька с удовольствием бы воспользовалась двумя руками, но правая была у Орлова, и вызволить ее не предоставлялось никакой возможности.

–У тебя замечательные пальчики: нежные, пухленькие, совсем как у младенцев Мазаччо. О, боже! Они пахнут ванилью!