Закон Мерфи в СССР

У меня с собой была сумка со спортивной одеждой и обувью, и сам я одет был нейтрально: никаких «белозоровых штанов» и кроссинговых ботинок, всё очень средненько, дабы не привлекать внимания. И легенда у меня имелась: такая, в меру интеллигентная, в меру криминальная, как раз та, которую я мог обосновать на высокопрофессиональном уровне.

— Забор покрасьте! — откликнулся молодой голос. — Проходите, раз пришли, дядя!

Дядя? Я спустился по лестнице в подвал и оказался в чем-то вроде тамбура и раздевалки одновременно. Там меня встречали настороженные взгляды трех пар глаз. Два белобрысых юноши в трениках, кедах и одинаковых кофтах, и молодой человек постарше, лет двадцати пяти, с легкой рыжеватой щетиной, равномерно покрывающей круглую голову. Одет он был в в сланцы на босу ногу, спортивные штаны с лампасами и тельняшку.

— Так вы по какой надобности, дядя? — спросил он, хотя в дядья я ему явно не годился, максимум — в старшие братья.

— Да позаниматься хотел. Сказали ребятки, что тут у вас всё по-простому, без понтов… Я сам не местный, только-только переехал, из Дубровицы, ничего особо тут не знаю. Живу недалеко — вот и подумал… — я делал нерешительный вид. — Не, если у вас для своих, то я пойму, может — в центре что-то подыщу…

— Без понтов, ага, — усмехнулся мой собеседник. — На самом деле нет проблем, пришел — переодевайся, занимайся. Только смотри — часа через полтора тут будет полно народу. Хлопцы разные, всяко может быть. Это вот с утра тут пусто, а после обеда набегают. Осмотрись, если всё устроит — приходи лучше утречком. И вот, гля…

Он ткнул пальцем в угол, где на табуретке стояла картонная обувная коробка с прорезью в крышке и надписью «для пожертвАваний» на боку.

— Понял, не дурак, — сказал я, пошарил в кармане, достал рубль и, дождавшись одобрительного кивка, сунул его в копилку.

Рубль — это было много. Но для первого раза — приемлемо. Пройдя по скрипучему полу и отворив толстую кондовую дверь, оказался в качалке.

— Ого! — сказал я. — Сурово тут у вас всё!

— А ты чего ожидал? Бродвея? — усмехнулся парень в тельняшке.

Почему он вспомнил нью-йоркскую улицу мюзиклов — понятия не имею. Но смутить меня утюгами вместо гантелей, наваренными на трубы радиаторами батарей отопления в качестве штанг и спортивными скамьями из дубовых ошкуренных досок было невозможно.

Главное — на каждом снаряде белой краской был указан вес, так что я принялся за разминку и потихоньку-потихоньку перешел к силовым. Турник, стойки, брусья, нехитрые приспособы для упражнений со свободными весами — тот необходимый минимум, который я постоянно использовал занимаясь… Сейчас это называлось атлетизмом, в наше время — бодибилдингом, кроссфитом, пауэрлифтингом — как угодно. Я не зацикливался на чем-то одном, суть тренировок для меня никогда не заключалась в том чтобы заменить собой подъемный кран или стать похожим на человека-ветчину. Дело всегда было в нормальном функционировании организма, росту выносливости, силовых показателей…

— Эй, погоди, погоди парень, — не выдержал я. — Спину сломаешь! Ты ее не в ту сторону выгибаешь, надо прогнуться, а ты горбишься. Так можно себя травмировать! И вес возьми в два раза меньше, и делай вот так: сначала тянешь спиной, потом уже бицепсом дотягиваешь… Ага, понял? Пошло дело, почувствовал?

— Ага! — удивился один из тех белобрысых пацанов. — Слушай, Серый, так на самом деле тяжелее! Попробуй, а? Дядя дело говорит!

В общем за те полтора часа, что я находился в зале, я фактически провел с ребятками классическую такую тренировку спина-трицепс, еще и пресс сделали, и замялись.

— Так ты что — разбираешься? Тренер что ли? — лысый всё это время ходил туда-сюда по залу, передвигал снаряды, посматривал на нас, иногда перебрасывался парой слов с пацанами. — Мне покажешь?

— Ну хочешь — завтра зайду? Возьми тетрадку, карандаш, составим программу в зависимости от потребностей, план питания…

— Шо? — удивился лысый.

Подтянулись и хлопчики, слушая и внимая.

— Ну, если хотите там быть сухими и жилистыми — это одна история. Если хотите поправиться, массу набрать, чтобы мышцы были как у Юрия Власова — это другая песня… Но, хлопцы, это дело многих месяцев тренировок, режима, питания.

— Так что, может расскажешь, дядя? — заинтересовались ребятки.

— Может и расскажу. Но сегодня пора мне, еще не спето столько песен! — хорошего понемножку, пора было и честь знать.

— А завтра придешь? — вдруг остановил меня лысый.

— Почему не прийти, если зовете? — пожал плечами я.

— Зовём! Да, хлопцы? — он был вполне уверен в своих словах.

— Да, Лысый, зовем! А звать-то тебя как, дядя? Фамилие какое? — поинтересовался один из белобрысых парней.

— Шлиман! — ухмыльнулся я, поминая своего археологического кумира студенческих времен.

— Еврей, что ли? А рожа-то полесская! — подозрительно прищурился старшой.

— Почему сразу еврей? Немец! — отмахнулся я. — Генрих Людвигович!

— А, немец… Тогда нормально. Приходи завтра, немец. Меня, кстати, Лысым зовут, а это — Серый и Белый, — по очереди Лысый показал на пацанов.

— Два гуся, что ли? — не удержался я.

— Хо-хо!

— Ха-ха!